Книга Там, где обрывается жизнь, страница 19 – Михаил Март

— Прошу вас, идите за мной.

Тюрьма она и есть тюрьма. Коридоры, окна с решетками. Палаты без дверей, блуждающие люди, похожие на животных, отвратительный запах с кухни.

Путешествие было долгим. Наконец они добрались до места.

— Койка у окна, — сказал санитар.

Олег подошел к больной. Перед ним лежала пожилая женщина с отсутствующим взглядом.

— Доброе утро, Валентина Сергеевна.

Реакции не последовало. Громов достал телефон, набрал номер, одновременно сделав несколько снимков на встроенный фотоаппарат. Санитар стоял в арочном проеме, соединяющим шестиместную палату с коридором.

Пара неопределенных фраз в трубку, и Олег вернулся в коридор.

— Проводите меня к главврачу.

На двери висела табличка: «Главный врач больницы профессор Савелий Михайлович Трубников».

Громов вошел и предъявил полученное от Васильчикова удостоверение.

— Не хочу отнимать у вас много времени, профессор. Больная Кайранская лежит в вашей клинике с 86-го года. Мне нужна ее полная история болезни за все время, что она провела в стенах больницы. Копия, разумеется. И отдельно ваши личные заключения по поводу ее перспектив. Документацию прошу подготовить к завтрашнему дню. Извините за беспокойство.

— Чем могла заинтересовать обычная больная столь серьезные органы?

— Идет следствие, суть которого я не имею права разглашать. Могу лишь сказать, что если документы вызовут сомнения, мы назначим независимую экспертизу. Еще раз извините.

Лицо профессора побелело.

* * *

Аркадий сидел в гостиной и разглядывал фотографию жены и дочери. Вид у него был мрачный. Он несколько раз брал телефонную трубку и клал ее на место. Наконец встал, поставил рамку с фотографией на столик и набрал номер.

— Вика! Можно сказать, я сломался. Я согласен на операцию. Осталось получить благословение семьи.

— Давно ли тебя интересует семья?

— Но я ведь должен распорядиться наследством. Кроме жены и дочери, у меня никого нет. Ждать недолго, они прилетают сегодня в одиннадцать вечера.

— Неудачно. Ты же договорился о встрече с главным финансистом. Так ты мне сам говорил.

— Я не намерен отменять встречу с Прокофьевым. В аэропорт пошлю свою машину, их встретят без меня.

— Хорошо. Созвонимся завтра.

Аркадий положил трубку, налил виски и подошел к окну, задержав взгляд на фотографии. Виктория, сидевшая в кабинете покойного олигарха, тоже положила трубку, немного подождала и позвонила по внутреннему телефону:

— Вэл. Ты мне нужен. Зайди.

* * *

Олег приехал без доклада. Беседа проходила в небольшой по меркам замка комнате, где было значительно уютнее, чем в других. Горел камин и свечи. На столике — коньяк и вино. Вика стояла у камина и смотрела на огонь. Олег сидел в кресле, вытянув ноги, и попивал коньяк.

— Я понимаю твою озабоченность по поводу наследства старика, но ведешь ты свои дела безграмотно. Азарта много, действий в избытке, а охватить целиком картину ты не можешь.

— Поэтому я обратилась к тебе за помощью. Ты видишь то, что мой замыленный взгляд не замечает.

— Валентины Кайранской нет в больнице. Ее место занимает безумная старуха.

Виктория резко обернулась:

— Тебе удалось туда проникнуть?

— Я ничего не делаю зря.

— В последний раз я видела ее десять лет назад, она выглядела вполне здравой.

— Такой и по сей день остается.

— Она законная жена Дмитрия.

— Теперь вдова. И любой суд встанет на ее сторону. Ей полагается половина состояния. Завещание признают недействительным.

— Это невозможно.

— Но так оно и будет.

— Что же делать?

— Отойди от камина. Растаешь, снежная королева. Тебе вредны высокие температуры.

— Ты в этом уверен?

— Конечно. Ты же сделана изо льда. Вика села на ковер возле его ног.

— Ласковых животных ты не пинаешь ногами?

— Приятно мурлыкаешь. Завтра главврач составит отчет о двадцати двух годах, проведенных Кайранской в его застенке. У него есть два варианта.

— Каких?

— Признать Кайранскую сумасшедшей, тогда она ничего не получит. Или признать ее здоровой и давно выписанной из больницы. В этом случае она сама подаст иск в суд и от завещания останутся рожки да ножки. За эту ночь они должны решить, как им поступить.

— Ты связываешь Валентину с главврачом?

— И ты бы связала, если бы была повнимательней. Валентина в курсе событий, она давно наблюдает за семьей.

Вика рассмеялась:

— Ты сам сумасшедший!

— Фамилия главврача — Трубников, имя — Савелий Михайлович, а Трубников Максим Савельевич являлся душеприказчиком покойного магната. Добавить что-то еще?

Смех оборвался. После долгой паузы Вика сказала:

— Тебе цены нет, Громов. Я гожусь лишь на роль собачонки у твоих ног.

Она придвинулась и положила голову ему на колени.

* * *

Загорелые, веселые, они вышли из здания аэропорта с чемоданами на колесиках и осмотрелись. Женщине на вид было чуть больше тридцати пяти, девушке — лет восемнадцать. Шофер, стоявший у «Мерседеса», помахал им рукой и побежал навстречу.

— Как долетели, Анна Алексеевна? Ой, какая ты загорелая, Машенька!

Он взял чемоданы.

— А где папа? — спросила девушка.

— У него срочное совещание. Совет директоров. До сих пор заседают.

— Семья никогда не играла для него важной роли, — обиженно произнесла Анна.

* * *

Страсти кипели нешуточные. Олег и Вика терзали друг друга, как дикие звери. Одежда была разбросана по всей комнате. До кровати они не дошли и катались по ковру, издавая дикие стоны.

* * *

Что-то похожее происходило на берегу озера в кустах. У молодой парочки не было своего замка, но ветер им не мешал, они не мерзли.

Наконец он сел и закурил, накинув свитер на плечи подружке.

— Это водопад так шумит? — Она указала на плотину, по которой проходило шоссе.

— Каскад озер. Там самое глубокое место, вода проходит под мостом и падает в другое озеро.

По мосту проехал грузовик.

— И они не боятся ездить по чертовому мосту?

— А чего бояться, если ты трезвый. Но если сковырнешься, то крышка. С одной стороны глубина метров двадцать, с другой — обрыв метров десять.