Книга Там, где обрывается жизнь, страница 3 – Михаил Март

— С ними можно поторговаться. Дать им лишь наводку, а факты придержать.

— Такая сделка их устроит. Но на многое не рассчитывайте. Больше трех-четырех человек они не выдадут. А там их сотни.

— Где вы читали материалы?

— Купил портфель точно такой же, как у казначея, набил его газетами, а потом сумел подменить.

— Он оставил документы без присмотра?

— Документы он хранит в сейфе. Его танком не разломаешь. Хитрость в том, что пульт отключения сигнализации находится в соседней комнате. В моем распоряжении имелось двадцать-тридцать секунд. Я успел. Сегодня пятница. К казначею приезжает бухгалтер, стало быть, сегодня подмена будет обнаружена. Я вовремя смылся.

— Мы обязаны связаться с Москвой.

— Я в ваши дела не вмешиваюсь. Я выполнял задание редакции, а не вашей конторы. Материалы будут сданы издателю, с ним и разбирайтесь.

— Мы можем на вас надавить…

— Бесполезно. На журналиста такого масштаба, как я, давить бессмысленно. Кстати, грамоту за успехи мне вручал лично Президент России. Впрочем, вы все сами знаете.

Васильчиков встал:

— Спасибо за информацию. Мы свяжемся с вашей редакцией. Приятного отдыха.

Как только гость удалился, Олег набрал номер приятеля и принялся за бутерброды.

— Тема, дорогой ты мой, Громов беспокоит. Я проездом. Номер 605, отель «Восход». Времени в обрез. Жду. Прихвати пузырь с огненной водой… Чао!

Покончив с бутербродами, Олег поднял чемодан с пола и положил его на кровать. Ценным бумагам надо найти более укромное местечко. Люди из «конторы» так просто не успокоятся. Конечно, Олег все понимал, он не был простофилей, документы переснял еще в Испании и отправил бандероль с флешками самому себе «до востребования». Но оригиналы имели несоизмеримо большую ценность.

Ключ к чемодану не подошел. Как он ни старался, у него ничего не получилось. Пришлось воспользоваться ножом, чтобы вскрыть замок, вернее сломать. Крышка открылась, и Олег замер в идиотской позе с открытым ртом.

В чемодане лежали женские вещи. Очнувшись от шока, он начал выкидывать их на пол. На дне лежала фотография старика в рамке и пара фарфоровых статуэток: танцор и танцовщица в испанских национальных нарядах, какие-то медицинские документы, написанные по латыни, а может, по-испански.

В растерянности Олег сел на ковер, оперевшись о спинку кровати. Так и застал его, сидящим на полу, старый приятель Тема, ворвавшись в номер с бутылкой коньяка. Олег на появление друга не реагировал.

— Узнаю старого пройдоху! — воскликнул Тема. — Не успел появиться в чужом городе, а на полу уже разбросаны женские трусики и лифчики. Ну ты даешь!

— Мне конец, Тема!

— А чегой-то ты на полу сидишь?

— Меня обокрали. Я не жилец! Я — проигранная битва.

— Клофелинщица? — Тема присел на корточки перед Олегом. — Давай по рюмочке, и решим все твои проблемы. Я подниму на ноги журналистскую братию, мы ее найдём.

— Кого «ее»? Сам лопухнулся. В аэропорту взял чужой чемодан. Вечная гонка. Волка ноги кормят.

— А где бирка с чемодана?

— Я всегда их срываю.

— Начудил. Наводка в чемодане есть?

— Дюжина трусиков… Фотка какого-то старика…

— Уже что-то. Дай-ка глянуть.

— На дне чемодана.

Тема, или Тимофей Отрадин, так больше подходит к его статусу, проверил содержимое чемодана и достал фотографию старика.

— Знатная фигура. Дмитрий Николаевич Кайранский. Бывший генерал-полковник, в дальнейшем крупнейший бизнесмен, самый богатый человек города и области. Ныне покойник. Его хоронили сегодня в десять утра. Прессу не допустили. Во сколько прибыл твой рейс?

— В одиннадцать тридцать.

— Кто-то из его многочисленных родственников торопился на похороны, но опоздал. Зато на поминки наверняка успели. Я знаю, где они проходят. Поедем, браток, может, кого и узнаешь. В одном самолете летели.

— Дело говоришь. Хватка у тебя та же, Тема.

Машина выехала за черту города и начала набирать скорость.

— Жестокий был мужик, — продолжал рассказ Тимофей. — В армии его не любили. Десятка два офицеров сдал под трибунал. С людьми уживался трудно. Но деньги умел делать из воздуха. Бабами вертел, как хотел. Трех жен со свету сжил.

— Это как?

— Первая выбросилась из окна. Но это еще не факт. Надоела, и выкинул с восьмого этажа. Военная прокуратура замяла дело. Вторую жену выгнал из дома на шестом месяце беременности. Третью заточил в психушку. Много лет гниет там заживо. Потом нашел себе четвертую, двадцатилетнюю модель. Бывшая шлюха. Похоже, она взяла его в оборот, и сердце старика не выдержало.

— Сколько ему было лет?

— Скончался на шестьдесят третьем году жизни. Не такой уж и старый, а выглядел на все восемьдесят. Сердце у него больное. Наследственная болезнь. Детям тоже передалась, сыновьям. Внучка здорова.

— Полное досье.

— Под него я копал много лет, но и десятой доли правды не знаю. Жизнь и деятельность Дмитрия Кайранско-го за семью печатями.

— И много у него наследников?

— Сейчас посчитаем. Старший сын Аркадий и младший Юрий от первого брака. Ребята уже не очень-то молодые. Кого родила вторая жена, не известно. Но тоже ребеночку около сорока. У братьев есть жены. У старшего дочь. А еще та самая модель — Даша Туманова. Правда, женить на себе старика она так и не успела, иначе все захапала бы.

В общем, наследников хватает, жди резни. Есть за что глотки друг другу грызть.

Машина свернула в лес и остановилась. Тимофей достал кофр с заднего сиденья.

— Аппаратура всегда при мне. Тебе дам бинокль, а я возьму «Canon» с телеобъективом. Забор высоченный, а участок в два гектара.

* * *

Люди в траурных нарядах расхаживали по огромному залу. Антураж напоминал старинный замок: средневековые рыцари, застывшие на постаментах, портреты известных полководцев на стенах, на портрете хозяина дома, одетого в парадный мундир, черная лента. В интерьер не вписывались грубо сколоченный постамент и облезлая трибуна с гербом Советского Союза. На нее взошел молодой человек лет тридцати пяти и похлопал в ладоши.

— Прошу внимания. Некоторым вынужден напомнить, что я адвокат Максим Савельевич Трубников, хотя за глаза меня некоторые интеллектуалы называют стряпчим или ходоком по делам. Хочу всех предупредить, что я выполняю последнюю волю умершего. Завещание будет оглашено через шесть месяцев и ни днем раньше. Наберитесь терпения. Я устал от вопросов.

Адвокат сошел с трибуны и смешался с толпой гостей.

— Лично я ему никаких вопросов не задавал, — достаточно громко произнес младший сын усопшего Юрий, подливая себе водки. Очевидно, он выбрал это место не случайно — здесь, на столике, стояло множество бутылок с напитками.