Онлайн книга «Штука»
|
Так что я просто так, из прихоти, не могу бросить Клан. И, честно говоря, не хочу. Клан дал мне кое-что такое, чего у меня в жизни не было никогда. Уверенность. Странно, но в окружении слабаков я действительно почувствую себя куда живее, чем среди «нормальных» людей. Возможно, дело тут в элементарном принципе – «все познается в сравнении». Но уже с самого начала мне думалось: не так все просто. Довольно долго я брел по дороге, старой, неухоженной, покрытой поперечными трещинами, словно гигантский ленточный червь, ползущий сквозь лесные заросли. Я даже начал сомневаться – правильно ли понял текст послания – когда уткнулся в массивные железные ворота. Надо полагать, ворота были некогда крашены масляной краской. Теперь та потеряла определенный цвет, вздулась, обнажила многочисленные ржавые язвочки. Кривые створы несколько украшали граффити сомнительного содержания. В одну и другую стороны от ворот уходил забор из граненых бетонных плит. Основание ограды тонуло в неряшливых зарослях кустарника, так что пути ни вправо, ни влево не наблюдалось. Я задрал голову и невольно хмыкнул: – Ну, надо же! Над воротами дугой изгибалась железная табличка с выцветшей надписью: Пионерский лагерь БУРЕВЕСТНИК Еще выше была приварена фигурка альбатроса с облезлыми и погнутыми крыльями. Надо полагать, это и есть Обитель. А чего я ожидал увидеть? Средневековый замок? Линию Мажино с противотанковыми крестами, окопами и минными полями вокруг? Бункер под бетонным колпаком? Клан и здесь следовал собственной логике. Заброшенный пионерский лагерь продолжает оставаться лагерем в первоначальном смысле слова – укреплением, укрытием. И при том никому особо не мозолит глаза. Я рассмеялся. Наверное, нервы. Однако нужно как-то попасть вовнутрь. Калитки, которой полагается быть рядом с воротами, нет, будки сторожа – тоже… Попробовал толкнуть ворота – те скрипели, обманчиво подавались, но и не думали открываться. – Эй, кто-нибудь! – крикнул я. – Откройте, свои! В ответ раздраженно каркнула ворона. – Да как же вы вовнутрь попадаете, ешкин кот?! – пробормотал я, упершись потным лбом в корявое железо. – Через забор лазите? Тоже мне – пригласили в гости! Перед глазами издевательски маячило выведенное краской из баллончика неприличное слово. Видимо, ничего не оставалось, как, действительно, заняться скалолазанием. С тоской я разглядывал ржавые колтуны колючей проволоки поверх плит. Попробовать одолеть ворота?.. – Здравствуйте, – донесся до меня тоненький голосок. Обернулся – безо всякого энтузиазма. Рядом стояла худенькая девочка лет семи в каком-то убогом платьице, с бантиком на голове, болезненным лицом и синяками под глазами. Я испытал смешанное чувство жалости и дурацкой иронии: захотелось поинтересоваться, как держится у нее на голове этот дурацкий бантик? – Как прибили, так и держится, – сказала девочка, пронзительно глядя на меня. – Ч-чего? – поразился я. – Ну, вы же на мой бант смотрите, – сказала девочка серьезно. – Все спрашивают, как он держится. Правда, глупо? – Да… – я не нашелся, что сказать. – Вы – Близнец? – Д-да… – Пойдемте, я вас провожу… Девочка так ловко и быстро завладела инициативой, что я не успел сориентироваться. В себя пришел только, когда мы шли по узенькой тропинке, которую я не заметил сразу. Метрах в тридцати справа от ворот в заборе оказалась массивная железная дверь. Девочка тихонько постучалась – и дверь бесшумно открылась наружу. – Проходите, пожалуйста, – вежливо сказала девочка. Я вошел. Дверь за мной закрыл какой-то плотный конопатый мальчишка – возрастом постарше. Посмотрел на меня равнодушно и даже здороваться не стал. Просто закрыл дверь на хорошо смазанных петлях. Лязгнул засов, мальчишка уселся на перевернутый деревянный ящик – тут же у стены. Зевнул и воткнул в уши маленькие присоски наушников. Наверное, кроме меня, сегодня посетителей не ждали. Продолжил путь вслед за девочкой, стараясь ничему не удивляться. Однако не вышло. Мы прошли между приземистыми побеленными бараками и оказались на обширной спортивной площадке – с футбольными воротами, баскетбольными корзинами, множеством давно забытых мною снарядов… Площадка была полна детьми! Дети носились за мячами, просто друг за другом, гроздьями висели на железных турниках, сидели в сторонке на длинных лавках и просто на траве, качались на качелях… Как я сразу не услышал всего этого гама?! Я встал, как вкопанный. Оглянувшись, остановилась и моя проводница. – А что здесь у вас такое? – опешив, спросил я, делая какой-то нелепый жест. – Как что? – удивилась девочка. – Пионерский лагерь «Буревестник». Вы разве не видели, что на воротах написано? Я вспомнил, что было написано на воротах, и с сомнением посмотрел на девочку. – Пионерский? – Ну, почти, – пожала хрупкими плечиками девочка. – Красные галстуки носить не обязательно. Но многие носят… Тут я заметил, что на многих ребятах действительно красные галстуки. Как в моем далеком пионерском детстве… Я ничего не понимал. А как же Обитель? Где прячется святая-святых Клана? Что здесь, вообще, происходит? – Да пойдемте же! – недовольным голосом потребовала девочка. – Пал Ильич ждет… – Кто это? – машинально спросил я? – Наш главный физкультурник, физрук, – в голосе девочки появилась почтительность. – А, вот он! Пал Ильич! Пал Ильич! Привела! Девочка бросилась навстречу долговязому пожилому мужчине, вполне, впрочем, крепкому на вид. Был он одет в давно не модный спортивный костюм с «адидасовскими» полосками, на ногах имел кеды, а на голове – смешную шапочку с помпоном. Чем-то он напоминал туриста советских времен, как их любят пародировать в наше время. Лицо загорелое, морщинистое и сухое. И взгляд какой-то особенный – пронзительный, жадный, как будто ждущий чего-то, что вот-вот должно произойти. – Ну, спасибо, Катюш, беги к своим, – ласково сказал Пал Ильич, потрепал девочку за тощее плечо и слегка подтолкнул. Та засеменила прочь, временами крутясь вокруг себя и оглядываясь в нашу сторону. Я стоял молча и ждал продолжения. Пал Ильич, не спеша, приблизился, обошел меня, разглядывая, словно статую в парке. В этот момент я почувствовал себя крайне неуютно. Неприятно, когда тебя осматривают, как лошадь, выставленную на продажу – но я ощутил вдруг знакомую робость. Этот слабак был сильней меня. Значительно сильней. |