Онлайн книга «Штука»
|
Странно правда? Слабак, который пугает куда больше, чем настоящий сильный. Надо как следует повариться в нашем тайном мире, чтобы понять этот парадокс. Я же только к нему прикоснулся… – Да, хорош, – сказал, наконец, Пал Ильич и поднял взгляд от моих ботинок. – Хочешь что-то спросить? – Да… – проговорил я. Наверное, внешне моя робость, как всегда, не заметна. Но у меня создалось впечатление, что этот «физкультурник» читает меня, как старую газету. Я так до сих пор и не понял, кто же этот человек на самом деле. А он, в свою очередь, не спешил с объяснениями. – Я думал, что здесь Обитель, – сказал я. – А здесь – детский лагерь… Пал Ильич посмотрел в сторону спортивной площадки: там несколько мальчишек с криками образовали свалку – не поделили мяч. – Не любишь детей? – поинтересовался Пал Ильич. – Почему? Просто… Даже не знаю… – Дети и Обитель – что может быть общего? – усмехнулся Пал Ильич. – Разве это не идеальное прикрытие? – Прикрытие? – я опешил. – Вы прикрываетесь детьми? – Во-первых, не «вы», а мы, – с ленцой отозвался Пал Ильич. – А во-вторых, должны же мы готовить себе смену… – Вот в чем дело… – я начал понимать. – Все эти дети – слабаки? – Практически, – Пал Ильич криво улыбнулся. – С детьми все не так просто. Кто сильный, кто слабак, станет ясно далеко не сразу. Но так, по крайней мере, наше будущее под контролем… Пойдем! Физрук поманил небрежным жестом, и мы пошли по гравийной дорожке, что вилась между неряшливыми кустами. Когда первое наваждение прошло, стало ясно, что лагерь действительно порядком запущен, а дети в основной своей массе – довольно апатичны с виду. Болезненный какой-то лагерь. И веселье у детей вялое, напускное. Мне доводилось в детстве бывать в лагерях, и воспоминания о тех временах – самые светлые. И что мне запомнилось больше всего – это неизменные лидеры, выдумщики и заводилы, без которых вряд ли было бы так весело. Кто придумывал все эти ночные побеги, шутки с зубной пастой, страшные истории по ночам и довольно жестокие розыгрыши со спящими приятелями? Как сейчас помню ту разъедающую душу зависть хулиганистым и веселым приятелям… Но, кто его знает – может, все это искажения памяти, и у нас все было так же? И все наши забавы со стороны выглядели скучными глупостями? Конечно, слабак далеко не всегда выглядит слабаком. Но детям скрывать правду гораздо труднее… – И кого ж вы из них готовите? – поинтересовался я. – Идеальных слабаков? Тут же чуть не налетел на своего спутника. Тот сверкнул глазами и тихо бросил: – Не произноси здесь больше этого слова! Понял?! Говори – «наши». Я заткнулся. Даже голову вжал в плечи. Однако круто он берет. Неужто предо мной сам Владыка? Очень на то похоже: рядом с ним я вновь ощутил свое, забытое было, ничтожество. Нельзя этого делать, можно совсем нюх потерять… – А где остальные? – виновато поинтересовался я. И быстро уточнил: – Ну… Наши… – Здесь все взрослые – наши. Вожатые отрядов, администрация, повара, дворники, водители… – физрук снова говорил спокойно и приветливо. Навстречу пробежала группка девочек – они о чем-то весело переговаривались. Приблизившись, разом замолчали, хором поздоровались – и в лицах их была какая-то большая детская тайна. Только отбежав достаточно далеко, они снова принялись что-то шумно обсуждать. Дети как дети. Наверное, даже хорошо, что их отделили от сильных сверстников. Мне вдруг вспомнилось собственное затравленное детство, дикие драки в подъездах, постоянный страх и унижение… Даже в глазах потемнело. Все-таки здорово, что детство проходит… Приблизились к какому-то облезлому зданию, поднялись на крыльцо, вошли. Надо же – снова спортзал… – Ударь его, ну! Бей же! Это кричит какой-то крепкий коренастый парень – видимо, тренер. Перед ним на матах несколько мальчишек. И двое – в боевой стойке. И оба зареванные, с раскрасневшимися от слез лицами. – Двинь ему! – взвизгнул тренер. Я вздрогнул, покосился на физрука. Тот не удостоил странную сцену своим вниманием. Поманил меня за собой. Мы прошли через зал, в котором тренер перешел на разъяренный крик: – Ударь его, маленький ублюдок! Вот так, так! А ты чего рот раскрыл?! Где блок? Болевой, болевой давай! Вот так! И никакой пощады! Добивай! Послышались крики и рев, полный обиды и боли. Даже холодок по спине пробежал. – Это нормально? – осторожно спросил я. – Что именно? – не оборачиваясь, отозвался Пал Ильич. – Не слишком ли жестоко? Они ж слабые… – Жестоко… Можешь считать, что это прививка, – усмехнулся физрук. Теперь мы шли по узкому темному коридору с непропорционально высоким потолком. – В жизни их ждет куда больше жестокости. – И все-таки… Они ведь дети! – Все мы были детьми… – Пал Ильич обернул, посмотрел на меня с сомнением и сказал: – Это научная группа. Мы изучаем – может ли слабак стать сильным. – Опыты на детях?! – Не только. Но у детей больше шансов. – И… Как успехи? Сколько слабаков стало сильными? Пал Ильич ответил не сразу. Когда я решил, что не дождусь ответа, сказал коротко: – Ни одного. У меня было много вопросов. Честно говоря, не нравилось мне это место, совсем не нравилось. Но тут Пал Ильич остановился перед грубо покрашенной дверью и осторожно постучал в нее. – На минутку заглянем… – сообщил он мне. Куда пришли, зачем? У нас нет такого правила – не задавать вопросов. Просто я на опыте убедился: слабаки не любят отвечать. Придет время – сами все расскажут. Если сочтут нужным. – Да! Заходите! – донеслось из-за двери. Физрук потянул ручку. Кивнул мне: «Проходи». Честно говоря, не ожидал такого увидеть. Небольшая комната с решеткой на пыльном окне сплошь уставлена полками. И на полках этих стояли… нет – покоились – десятки великолепных парусников. Конечно же – моделей – но столь мастерски выполненных, что у меня вырвался какой-то нечленораздельный звук. Наверное, он выражал восхищение. Здесь были основательные каравеллы, похожие на изысканную мебель галеоны, мощные трехпалубные линкоры, легендарные фрегаты, стремительные клиперы… Ослепленным этим великолепием, я не сразу заметил лысоватого круглолицего человека за столом – его скрывала недостроенная модель парового корвета с черной трубой между мачтами. Человек смотрел на меня поверх мощных очков, и взгляд его был внимательным и чуть ироничным. Чем-то он напомнил мне Папу Карло из детского фильма. Довершал образ довольно характерный фон: где-то работало обычное сетевое радио, нудно бормоча последние известия. |