Онлайн книга «Имперский пес. "Власовец" XXI века»
|
* * * – Нас учили выживать в любых условиях: вывозили в тайгу, сельву и пустыни, бросали там без оружия, пищи и воды. Те, кто выжил, служили дальше. Нас учили убивать без раздумий и сопливых сантиментов. Через пару-тройку лет для меня убить человека было все равно что высморкаться. В первых боях подразделения Псов показали себя профессионалами высшего класса… Еще долго Вольф рассказывал старику о том, как и зачем он появился в его мире. Выговорившись наконец, Пес замолчал. Молчал и старик, изредка попыхивая самокруткой. – Штрудель откроет врата через три дня! Если пойдешь со мной, все увидишь своими глазами! – Вот, значит, как, – наконец произнес он. – Каких только баек я не слышал… Вольф молча расстегнул пуговицы рубашки и скинул ее с плеч. – Видел? – спросил он Степаныча, показывая татуировку на предплечье. – Видел, – ответил старик, – когда ты у меня на печи без сознания валялся. – Это знак моего подразделения. Я – Пес! Бригаденфюрер… – Ого! – поразился Степаныч. – Солидный чин, генеральский! Значит, тебе есть что терять в том мире? – Не забывай, Степаныч, я – унтерменш, ублюдок, недочеловек, низшая раса! Мой генеральский чин для истинного арийца – не дороже плевка! Правда… награда за выполнение задания очень велика! Но она не радует меня… Не хочется, чтобы немцы испоганили и этот мир! – Не знаю, Володька, почему, но я тебе верю! Не такой ты мужик, чтобы старика сказками кормить! Значит, в твоем мире фрицы правят? И Гитлер живой? – Адольф Гитлер умер в шестьдесят пятом году, его тело было предано огню, а прах и по сей день хранится в специально выстроенном для этого городе-храме «Адольфгроссефюрер». Сейчас фюрер Тысячелетнего Рейха Карл Лепке. – Так почему же вы не сопротивляетесь? Или вам нравится быть рабами немцев?! – Всякое сопротивление давно сломлено! – пояснил Вольф. – Я сам приложил к этому руку! Немцы занимаются подрастающим поколением унтерменшей, им с детства закладываются понятия высшей и низшей расы! Поверь, у них нет ни единого шанса! – Значит, эти сволочи и до нас хотят добраться! – подытожил старик. – Да, – подтвердил Вольф. – Я собирал сведения! И если я передам их фюреру, через несколько дней, а может быть, через несколько лет в ваш мир хлынут непобедимые войска Третьего Рейха. – А если не передашь? – хитро прищурился егерь. – Тогда они пошлют следующего диверсанта! – А если и он не вернется? – Тогда скорее всего пошлют на разведку штурмовую группу… – За языком, – продолжил мысль Вольфа старик. – А если не вернется и она? – Для открытия врат нужно очень много энергии! Возможно, если результаты будут нулевыми, фюрер свернет свой проект! – То-то! – расплылся в улыбке Степаныч. – Ну а мы со своей стороны им поможем, чтобы результат остался нулевым! Ну что, боец Путилов, отстоим Родину-матушку еще разок? – Отстоим! – серьезно ответил Вольф. – Может быть, тогда у меня с души свалится камень, мешающий мне свободно дышать с самого детства. – Пойдем спать, сынок, – бросив папироску в тлеющие угли, сказал егерь, – нам с тобой нужно еще приготовить фрицам достойную встречу. На следующий день, решив не откладывать столь важное дело в долгий ящик, Вольф со Степанычем отправились к приметному дубу. – Вот здесь это и произошло, – побродив немного по поляне, определил место перехода Путилов. – Угу, – кивнул дед, вбивая в землю колышек. – Сам-то что об этом думаешь? Вольф, прищурив глаза, осмотрелся: – Заминировать бы эту полянку… Чтобы ни одна живая душа… – Хм, – старик потер заросший седой щетиной подбородок, – правильно мыслишь. Вот только… – Что? Взрывчатку достать тяжело? – Да нет, – отмахнулся егерь, – с энтим-то как раз проблем нет. Есть у меня охотничек-рыболов один, любитель… Начальник склада боеприпасов, между прочим… Я не о том. Как бы на наших минах посторонний кто не подорвался! Хотя место здесь глухое – чужие без меня не шастают. Ну а ежели браконьеришки забредут – туда им и дорога. Мерзопакостный народец – не жалко. Только взрывчатку придется сюда на своем горбу таскать. По тайге и на вездеходе не проедешь… – Ничего, я покрепче любого вездехода буду, – обнадежил старика Пес. – Там, где машина не пройдет, – подмигнув Вольфу, запел старик, – и бронепоезд не промчится, солдат на пузе проползет, и ничего с ним не случится! – Хорошая песня, – рассмеялся Вольф. – Научишь? – А то! Ты ить наших песен-то, поди, и не слышал! Вот справим дело – и под холодную самогоночку с огурчиком спою! У меня ить и гармонь есть. Давненько я ее в руки не брал… Так когда, говоришь, откроются твои врата? – Через двое суток. – И через них никто не проникнет? – Надеюсь, что нет. По крайней мере, такой договоренности не было. – Ладно, поглядим. В назначенный час, основательно вооружившись и заминировав все подходы к порталу в альтернативный мир, напарники засели в кустах. Вольфу неожиданно стало дурно, словно он вновь попал в гигантскую мясорубку на границе меж двух миров. Вольф побледнел, скрипнул зубами, стараясь сдержать готовый сорваться с губ стон. – Володька, ты чего? – испуганно спросил егерь, заметив, как скривилось и посерело от боли лицо Вольфа. – Хреново мне, – признался Путилофф. – Но я выдержу! Не отвлекайся, смотри, – шепнул егерю Пес. Воздух в центре поляны, в том самом месте, где Степаныч предусмотрительно вбил в землю колышек, неожиданно подернулся легкой дымкой, похожей на белесое туманное облачко. Туман всколыхнулся, по нему пробежала мутноватая рябь, проскочило несколько голубых электрических разрядов. – Портал готов, – прошептал Вольф, чувствуя, как дрожит его голос. Он вновь почувствовал себя тем мальчишкой, которому старший мастер-наставник Роберт Франц протягивает свой «вальтер». Нервы натянулись и завибрировали, словно стальные канаты под чудовищной нагрузкой. «Приказ нужно выполнить любой ценой! Приказ… любой ценой… Любой ценой…» – билась под черепом Пса одна-единственная мысль, вбитая долгими годами безупречной службы Рейху. Заметив, как дернулся его напарник, как судорожно он тискает во вспотевших ладонях винтовку, егерь по-отечески обнял его за плечи и заглянул в налитые кровью глаза: – Что, тяжело, сынок? Вольф прорычал в ответ нечто невразумительное, а затем, уткнувшись лицом старику в плечо, неожиданно разрыдался. – Да, несладко тебе в жизни пришлось, – шептал егерь, проводя грубой старческой ладонью по колючему ежику волос Вольфа. – Поплачь, сынок, поплачь… Облегчи душу… |