Онлайн книга «Гаугразский пленник»
|
Наконец я добралась до кухни. Контейнер с едой оказался закодирован, и чтобы его открыть, надо было запускать всю кухонную программу. Я уже решила, что так и останусь голодная до утра — до овсянки!!! — когда заметила наверху, на крышке контейнера, несколько незапечатанных комплектов. Придвинула табуретку, залезла, встала на цыпочки, дотянулась. Ура-а-а-а!!! Взяла первый попавшийся, отлепила соломинку и сунула в рот. Вкуснотища! Перекатывая на языке вкуснющую тающую массу, я пошла обратно. Пожалела, что не захватила еще один, про запас. Они же там, наверное, все разные!.. И тут услышала голос. Мамин. Приглушенный, из-за стены: — …просто я была уверена, что если пишут «семейная пропозиция»… — Удивляюсь тебе, — там же, за стеной, ответил ей папа. — Не в первый же раз. Пора бы запомнить, что любое предложение «для всей семьи» — это на троих. Рассчитывают на нормальных людей. Я собиралась идти дальше: ни с того ни с сего сильно захотелось спать. Но тут мама снова заговорила, и я осталась на месте, потому что услышала свое имя: — Я уже сказала Юсте. Папа звучно зевнул — наверное, его тоже тянуло в сон: — Ну и замечательно. Свозим Юську на море. Робни ведь у нас купался… подожди, в каком это году мы тогда выиграли?… Такой же где-то был, как она сейчас. — Чуть постарше. Уже шесть исполнилось, я точно помню… Но, Эдвар, так нельзя. — Почему это? — Он опять зевнул, еще громче. — Мы не можем улететь и оставить Роба здесь одного… — Глупости. Здоровый взрослый парень. Ему же на днях восемнадцать стукнет. — …в его день рождения. Так нельзя, пойми! — Расслабься, Андрэ. Наоборот: пацан первый раз в жизни отметит день рождения так, как сам считает нужным. Пригласит кого захочет, замутит вечеринку хоть до утра… может быть, уговорит наконец свою девушку — вдруг она из тех, кто на дух не переносит блок-свидалок?… — У Роба нет девушки. — Думаешь, он все тебе рассказывает? Папа засмеялся. Подслушивать за дверью нехорошо! — подумалось мне почему-то голосом Воспитальки. Еда в комплекте закончилась, и я облизнула соломинку. Жалко, такая вкуснятина… хотя есть больше не хотелось. И спать тоже. — Он ничего не рассказывает, — очень серьезно сказала мама. — Поэтому я и беспокоюсь. У него сейчас тяжелый период, Эдвар. В этом возрасте у многих бывает, особенно у мальчишек… Психический надлом, даже кризис. Робни все держит в себе, но это еще хуже. Я скачала индивидуальную консультацию Психолога. Главная рекомендация — уделять ребенку как можно больше внимания, ни в коем случае не оставлять один на один с его проблемами. Иначе могут быть любые… последствия. — Перестань. Давай спать. — У Роба очень ранимая психика. Вспомни, как болезненно он воспринял рождение Юсты… — Я думаю! А как я воспринял, ты хоть помнишь?! Но ты ж у нас сумасшедшая, Андрэ, если на чем зациклишься, тебя не переубедить. Ну ладно, ладно… Хорошая получилась девчонка… — Послушай, Эдвар, я тут подумала… только не обижайся. Может, я полечу сама с детьми? — И выдашь Робни за своего мужа? Не смеши меня. Там с этим строго. — Если б я не сказала Юське… Отдохнули бы втроем, как тогда. Ты, я и Роб. А она бы и не заметила, в этом возрасте дети легко… Дальше я ничего не слышала. Бежала по коридору, и пружинистое скользильное покрытие на полу глушило звук отчаянного топота босых ног. А слезы текли бесшумно. — Какое оно? Роб начал медленно подниматься с корточек, штанга на его плечах то и дело кренилась в сторону. Лицо Роба покраснело и перекосилось, как будто он только что съел что-то очень-очень невкусное. Колени задрожали, и в этот момент штанга легко подскочила вверх, подхваченная с двух сторон программными зажимами. — Юська, уйди! — злобно выкрикнул он, выползая из-под тренажера. — Что какое? — Море. — Обыкновенное. Ты что, цифрофильмов не видела? В виртуалки не игралась?! Слезы больно ущипнули глаза, но я твердо решила не обижаться, что бы Роб ни сказал. Если обижусь — то, что я задумала, не выйдет. — Игралась. Но ты же летал туда по-настоящему! Расскажи, Роб… — Отстань. Я тогда был маленький, ничего не помню. — А вот и неправда! Не маленький. Тебе целых шесть лет было. Он снова подлез под штангу, поудобнее пристраивая на плечах пластиковый гриф. Но вдруг передумал и вылез обратно. Сел прямо на пол, прислонившись спиной к основанию тренажера. — Как это ты подсчитала? Я присела перед ним на корточки и снова попросила: — Расскажи! Роб улыбнулся и покачал головой: — Я правда не очень-то запомнил, Юс. Было здорово. Потом я все время просил родителей полететь еще, а они покупали мне всякие морские виртуалки. В результате я совсем запутался, что помню про настоящее море, а что — из тех игрушек. И обижался, маленький был… то есть не очень большой. — Ты и сейчас хочешь полететь, да? — спросила я почти шепотом. — Хочу… То есть… ну тебя, Юська. Ресурсы экодосуга в мире ограничены, ты же знаешь. Некоторым за всю жизнь так ни разу и не выпадает выигрыш. Если на море будут летать все кому не лень, от него скоро вообще ничего не останется. Случится экологическая катастрофа, понимаешь? Тут я вспомнила про «миллионы трудящихся». Совсем некстати вспомнила, и нечего было отвлекаться на пустяки, но я же ужас какая любопытная. А Роб знает почти все на свете. И спросила: — А что, на Гаугразе тоже есть море? — На Гаугразе?! Лицо Роба изменилось. Так резко и сильно, что я даже испугалась. Стало злым и как будто закрытым изнутри на замок. — Кто это тебе сказал? — Никто, — растерялась я. — В Далькиной книге было… то есть в альбоме… «морские купания надолго останутся в вашей памяти»… Вранье, да? — Какое там море, — сквозь зубы бросил Роб. — Они же в нем свои самострелы моют. — Кто, смертовики? Роб не ответил. Вскочил на ноги — одним пружинистым прыжком. Отошел в сторону, упал навзничь на длинный наклонный тренажер, схватился за поручни и начал быстро-быстро отжиматься на руках. Я насчитала двенадцать раз. Потом тренажер вскинулся вертикально, освобождаясь от Роба. Наверное, медицинская программа засекла что-то не то с его сердцем или дыханием. Он ругнулся, шагнул назад. И, конечно, споткнулся об меня. — Ты еще здесь? Ну чего ты все время путаешься под ногами?!. Я отступила. Не обижаться!.. Вот сейчас подожду, пока слезы затекут обратно в глаза, и скажу Робу, что я решила. Не лететь ни на какое море. Зачем оно мне нужно, если мама и папа не очень-то хотят меня брать? И потом, я же маленькая, все равно ничего не запомню. Лучше когда-нибудь еще… когда вырасту… когда сама выиграю в эту, как ее… лото-выборку… |