Онлайн книга «Грот танцующих оленей»
|
Направленный в глубь пещеры луч фонарика высветил следы разработок, затеянных рудокопами более века назад. У стены громоздились две кучи обломков тонкослойного известняка. Тиканье доносилось из глубины пещеры, и я осторожно, шаг за шагом двинулся туда, ощущая, как шевелятся волосы на голове. Эта штуковина оказалась в самой глубине — торчала из взломанного рудокопами пласта камня. Стоило мне ее увидеть, как я невольно осел на пол пещеры и уставился на находку. Отвага покидала меня. Собственно говоря, бояться было нечего — эта штука была неживой; грубо говоря, просто механизм, закованный в скале и видневшийся лишь частично. Снаружи выступало что-то вроде тупого конца цилиндра дюйма четыре в диаметре, а окружали его иззубренные края трещины, вскрывшейся, когда рудокопы потревожили пласт камня, в котором покоился цилиндр. Вот в том-то и загвоздка — он врос в камень! Торец цилиндра все тикал. — Да заткнись ты! — буркнул я в сердцах, чувствуя не только страх, но и досаду. Кто-то меня разыгрывает, но кто — мне нипочем не догадаться. Снаружи послышался шорох осыпающихся камней и земли — у входа в пещеру кто-то стоял… — Какого черта вы меня выслеживаете? — воскликнул я. — Простите, что напугал, — отозвался некто. — Поверьте, я не хотел, но мне кажется, что вы нашли предмет наших розысков. Голос показался знакомым, и я сразу узнал гостя — это был мужчина, приходивший из Вигвама, чтобы увести женщину по имени Анжела. — Ах, да это вы, — с нескрываемым неудовольствием протянул я. — Торнтон, давайте договоримся. Нам нужна ваша находка. Он прошел через пещеру и остановился передо мной. Цилиндр несколько раз возбужденно щелкнул и затих. — Дайте-ка взглянуть, — попросил незнакомец, присаживаясь рядом на корточки. Я вновь направил фонарик на стену, и торец цилиндра засверкал в его луче. — Имя-то у вас есть? — поинтересовался я. — Разумеется. Меня зовут Чарлз. — Лады, Чарлз. Значит, штуковина вам нужна. Для начала вы мне расскажете, что это такое, но будьте чертовски аккуратны, если решите соврать. Со своей стороны могу вам поведать, что она вросла в камень. Видите? Это значит, что известняк оседал прямо на нее. Вы понимаете, что из этого следует? Он сглотнул, но не ответил. — Ладно, я вам скажу, хоть вы и не поверите. Перед вами известняк, образовавшийся на дне Ордовикского моря четыреста миллионов лет назад, а это значит, что и находке примерно столько же. Она упала в море, когда известняк формировался, и была заточена в нем. А теперь говорите, что это. Но он не ответил на вопрос, решив зайти с другой стороны. — Вы знаете, кто мы такие? — Представляю. — И не станете об этом распространяться? — Вряд ли. Начать хотя бы с того, что мне никто не поверит. — Значит, запираться бессмысленно. — Абсолютно. Видите ли, седло у меня, а Марафонское фото — у Невилла. — Какое фото? — Марафонское. Марафон — место битвы, состоявшейся почти две с половиной тысячи лет назад. Фото выпало из кармана Стефана, и Невилл нашел его, когда наткнулся на тело. — Вот оно, значит, как… — Да, именно так, и если вы считаете, что можете прийти и требовать мою находку… — Да нет, никто ее у вас не требует, никто не отбирает. Мы выше этого. Видите ли, мы цивилизованные люди. — Ага, еще как цивилизованные! — Послушайте, — чуть ли не с мольбой воскликнул он, — мне нет смысла таиться. Был такой народ — вы говорите, четыреста миллионов лет назад — значит, тогда они и жили… — Какой еще народ? Четыреста миллионов лет назад не было никаких народов. — Да не здесь, не на Земле, а на другой планете. — А вы откуда знаете? — Мы нашли эту планету. — Мы? Кто это «мы»? — Я, Анжела, Стефан, другие такие же. Остатки человечества. Но Стефан был на нас не похож. Он был атавистическим типом. — Вы несете какую-то чушь! Выходит, вы из будущего? Это безумие. Безумие — задавать подобные вопросы таким тоном, словно речь идет о чем-то вполне заурядном. — Да, — подтвердил он. — Мы из другого мира. Вы бы не узнали ни его, ни людей в нем. — Я узнаю вас. Вы точно такой же, как и другие, и ничем не отличаетесь от остальных моих знакомых. Он взглянул с видом величайшего снисхождения. — Торнтон, подумайте — вот если бы вы отправились во времена варваров неужто оделись бы в пиджак и брюки? И стали бы говорить на английском языке двадцатого столетия? — Да нет, конечно. Я бы закутался в волчью шкуру и изучил бы… Ах, ну да, так и есть — варварский язык. — Термин чисто условный. Если я вас оскорбил… — Ни в малейшей степени, — ответил я, стараясь сохранять объективность. Если он действительно сильно отдален от нас во времени, то я могу казаться ему варваром. — Вы рассказывали о найденной планете. — Она сгорела — ее солнце стало Новой. Вся вода испарилась, почва обратилась в золу и прах. Так вы говорите, полмиллиарда лет? — Почти. — Вполне возможно. Теперь звезда стала белым карликом, времени было вполне достаточно. На планете жили разумные существа. Мы нашли… — Вы имеете в виду себя лично? Вы видели эту планету… — Нет, не я, — покачал он головой. — Никто из моих современников ее не видел. Это было тысячу лет назад. — За тысячу лет могло случиться многое… — Да, разумеется. За тысячу лет многое забылось. Многое — но не это. Это мы помним хорошо, это не миф. Видите ли, за все время полетов в космос это единственный встреченный нами след разума. На этой планете были города — пусть не совсем города, но постройки были. Разумеется, не уцелело ничего, кроме камней, из которых они были выстроены. Камни по-прежнему уложены друг на друга, как в день постройки. Естественно, не обошлось без разрушений — вероятно, следствие землетрясений. Никакого выветривания — там больше нет ветров: вместе с водой исчезла и атмосфера. — Ближе к делу, — грубо оборвал я, — все это, разумеется, чудесно и весьма увлекательно… — Вы мне не верите? — Пока не знаю. Продолжайте… — Сами понимаете, люди исследовали руины весьма тщательно и с большим вниманием. До какого-то момента результаты не обнадеживали — руины почти ничего не могли поведать. А потом наконец отыскали резной камень… — Как это? — Ну, камень-послание. Плиту, на которой высечено обращение в будущее. |