Онлайн книга «Волшебная самоволка. Книга 3. ...И паровоз навстречу!»
|
Ближе к вечеру прямо перед солдатом возник Аршкопф. – На, бери! – мерзко пропищал он, вручил Коле бутылку и исчез в облаке серного дыма. – Фу, накоптил, – проворчал Лавочкин. Он счел, что завеса демонстрировала неприятие черта. На самом деле Аршкопф был рассержен на солдата. Зачем тому было прятаться? Коля покрутил в руках темную мутную бутылку. «На кой Болваныч ее прислал? – задался вопросом парень. – Праздничный паек от прапорщицких щедрот? Надо будет выпить чарку за пробуждение его совести». Сунув бутылку в заплечный мешок, рядовой двинулся дальше. Как ни старался он успеть дойти до северной оконечности долины засветло, сумерки застали его в лесу. Ночевать здесь не хотелось. Жутковато как-то было. Солдат продолжил поход, надеясь, что все обойдется. Сумерки сменились теменью. Несколько минут Коля шел наугад, пока не заприметил свет. «Ага, сейчас выйду на поляну, где водят хороводы великаны», – пошутил парень. Великанов не оказалось. Был костер. У костра сидела троица. Коля сразу обратил внимание на ближнего к нему парня. Тот сидел, приосанившись, и горделиво задирал нос. Голова пижона поднялась на длинной тонкой шее так, что Лавочкин подумал о шарике, надутом гелием, и даже забеспокоился, не оторвется ли голова-шарик от шеи-ниточки и не улетит ли. За представительным малым сидела миловидная девушка. В простом, но не самом дешевом платье, с аккуратной прической. В глазах – какое-то детское любопытство, дескать, кто это к нам пожаловал? Напротив девушки сидел третий незнакомец. По первому Колиному впечатлению, серый неприметный человек средних лет. Усатый, круглолицый. Потом солдата насторожил его бегающий взгляд. «Либо вор, либо еще хуже», – решил рядовой. Правда, на коленях незнакомца покоилась лютня. – Здравствуйте, – обратился к троице Лавочкин. – Привет тебе, любезный путник, – ответила девушка. Тембр у нее был волшебный: мягкий, будто обволакивающий, и в то же время звонкий, как колокольчик. – Гмык, – буркнул лютнист что-то неразборчивое. Гордец вовсе промолчал. – Разрешите скоротать ночь у вашего костра, – попросился солдат. – Бур-бур, – опять невнятно выразился лютнист, и его глаза забегали еще быстрее. – Конечно, присаживайтесь, – то ли перевела, то ли сказала наперекор музыканту красавица. Коля посмотрел на парня, задравшего нос, и сел к огню, стал греть руки. – И откуда, осмелюсь проявить интерес, вы идете? – подал голос гордый. – С юго-запада, – промолвил Лавочкин. – От границы с Черным королевством. – И что же, ты был там? – Девушка наивно захлопала ресницами. – У границы-то, да, был, – поосторожничал солдат. – Неспокойно там. – Угу… – На этот раз реплика «речистого» мужика была вполне понятна. – Вы играете? – Коля кивнул на лютню. – Нет, просто сижу, – еле слышно ответил «речистый». Рядовой улыбнулся: – Я вообще спросил, а вы сразу шутите. – Ларс у нас немного грубоват в общении, – пояснила красавица, – зато поет нежные песни. Музыкант снова пробурчал нечто непереводимое, отвернулся. – А это, – девушка показала на статного, – не кто иной, как… Пижон оборвал ее, замахав рукой. – Мое имя слишком известно, чтобы меня представляли, – изрек он. Лавочкин присмотрелся к лицу гордеца. «Хм, пучеглазый, чернявый, кудрявый, курносый, в меру губастенький… – отмечал солдат. – Нет, не знаю». – Кирхофф [31] он. Тот самый. Филипп который, – проговорил лютнист Ларс. Статный зыркнул на спутника недобрым карим оком. Коля порылся в памяти и чуть не хлопнул себя по лбу: «Конечно! Я слышал это имя. Дриттенкенихрайхский король поп-музыки! Но что он здесь делает?!» – Почему вы не в столице, Филипп? – Спасаюсь бегством. Искусство и война несовместны, – патетически произнес Кирхофф. – Разве под Пикельбургом враги? – Золотой мой, ты откуда такой взялся? Враги уже в самом Пикельбурге! В больших глазах певца стояли слезы. У солдата отвисла челюсть. «За три дня?!» – недоуменно подумал он. – Так ведь армия Дункельонкеля только что была в Дробенланде… – вымолвил Лавочкин. – Вы правы, любезный путник, – ответила девушка. – Война длится всего второй месяц, а полчища черного мага уже хозяйничают в Дриттенкенихрайхе. Дьявольские уловки позволяют им продвигаться с пугающей скоростью. – Постойте-постойте! – Рядовой даже вскочил на ноги. – Как месяц?! Чуть больше недели назад… Он оборвал себя на половине фразы и снова сел. Мозг солдата лихорадочно работал. Либо красавица врет, либо… – Елки-ковырялки! – выдохнул Коля. – Маленький народец! Хоровод! Вот про что я читал у братьев Гримм. Поляна, танцы, пролетевшее время. – О чем это ты? – оживился лютнист. – Я был в хороводе маленького народца, – сказал парень. – Вздор и выдумки. – Кирхофф поморщился. – Вашего так называемого маленького народца не существует. – Однако в легендах о нем кое-что говорится, – возразил Ларс. – Ха, в легендах, – раздраженно передразнил беглый поп-король. – А также в балладах и преданиях. Помните сказку «Шаловливый мальчик с шаловливый пальчик»? – Ларс, – укоризненно протянула девушка. Солдат невольно залюбовался ею. Сейчас красавица состроила полупритворную гримаску обиды, и очарование этой игры затмевало сам повод. Стало очевидно, что девушка заранее простила лютниста, но попеняла ему не без оснований. – Из песни слова не выкинешь, – сварливо проговорил музыкант. – Поклянитесь, незнакомец! Вы не выдумщик? Хоровод маленьких людей – правда? – Правда, – хмуро ответил Лавочкин. Его беспокоили сейчас куда более серьезные вещи, нежели пляски лилипутов. Где Палваныч, Тилль и прочие? Живы ли? Ищут небось, а он по голубым пещерам шляется… – Расскажите, сделайте милость, – почти взмолился Ларс. – Ну… Позже. Может быть, – пообещал солдат, не отрываясь от тревожных мыслей. – Ой, что же это мы? – Красавица всплеснула руками. – Как тебя зовут? Коля очнулся, посмотрел в зеленые глаза девушки: – Николасом. А вас? – Фрау Грюне [32] , – представилась она. |