Онлайн книга «Иван-царевич и С. Волк. Жар-птица»
|
И не успели друзья что-либо предпринять или крикнуть, как оказались отрезанными от внешнего мира кубометрами теплой грязной воды и холодного чистого камня. — ……….!!!!! — сказал Волк. — Не бойтесь, сэр Сергий — сейчас мы дадим сигнал, и все городские ворота закроются! Мюхенвальд и не такие осады выдерживал — по пять-десять лет! — и ничего! — Десять лет!!! — Иван был сражен в самое сердце. Угодливое воображение, не откладывая дела в долгий ящик, быстренько принялось живописать их жизнь в течении десяти лет в стенах осажденного города, ежесекундно преследуемыми всеми более или менее сознательными гражданами столицы. Царевич закрыл глаза и душераздирающе застонал. — Послушайте, ребята, — обратился Серый к стражникам. — Ваш враг приближается только с одного направления. А нам надо срочно отбыть в Лукоморье. Во имя нашей старой дружбы, не могли бы вы подать сигнал остальным воротам, скажем, на полчаса попозже? А еще лучше — минут на сорок? По причине того, что вы были в трактире — пили за здоровье принца Джона Лукоморского? В руках у солдат как по мановению волшебной палочки оказалось по золотому. — Предупреждать о появлении врага — наш долг. — Но чего не сделаешь… — Во имя старой доброй дружбы! — И принца Джона! — Виват! — Время пошло! — Иван, пришпоривай!!! Люди, окна, дома, переулки, улицы, боль в отбитом заду, боль в исклеванных пальцах, боль в немеющей руке, сжимающей прут злополучной клетки — говорил ведь Сергий — брось ее, говорил — поедем по Лукоморской дороге, на горшке таких стратегов душить надо… Только бы успеть… Нет, только бы не упасть, не уронить эту проклятую клетку… Только бы до вечера дожить… — все сливалось в одну бесконечную круговерть, от которой темнеет в глазах и в голове мозги превращаются в кашу. Хоть польза от них какая-то будет, наверняка сказал бы Волк… Только бы не отстать от него… Не потерять из виду… Волк! Подожди меня!.. Я больше не могу!.. Я не могу!.. У меня ничего… — Вон они! — Держи их!! — Хватай!!! «Где-то это я сегодня уже слышал…» — Иван! — Сергий! — Скачи к воротам! Я их задержу!!! — Нет! — Скачи быстрее!!! — Нет!!! — Проваливай отсюда!!! — Нет!!! — НЕ МЕШАЙ МНЕ, ИДИОТ!!! — НЕТ!!!!! Может быть, на препирательства были потеряны и без того скудные драгоценные секунды. Может, их у друзей не было и вовсе. Этого им было уже никогда не узнать, потому что волной цунами накатила на них толпа королевских гвардейцев, и океан стали и ненависти с торжествующим ревом сомкнулся над их головами. * * * Иван открыл глаза и понял, что ослеп. Вокруг было темно, хотя он ясно помнил, что буквально несколько минут назад… И тут воспоминания о событиях этого дня, нелепых, сумбурных, дня, начинавшегося так хорошо, и заканчивающегося… закончившегося… продолжающегося… Какое сейчас время суток? Какой сейчас день? Где я? Где Жар-Птица? Где Сергий? — Сергий! — в панике выкрикнул он. — Сергий!!! — острой болью вспыхнуло и эхом прогрохотало то ли во всей Вселенной, то ли в его голове. И тишина. Иван попробовал пошевелить рукой. Рука послушалась, поскребла пальцами по чему-то тепло-холодному, похожему на толстые мягкие иглы. Солома? А под соломой? Камень… Тюрьма. Знаменитые казематы Шарлеманей. «Не та достопримечательность, которую я хотел бы когда-нибудь осмотреть. Таким вот образом. Хотя дорого бы я дал, чтобы ее ОСМОТРЕТЬ». Иванушка, кряхтя и морщась от боли в различных помятых частях тела — по крайней мере, болит все — значит, все на месте — опираясь на локти и колени, попробовал встать. «Странно,» — думал он, — «единственное, что у меня не болит — это глаза. И, тем не менее, я ничего не вижу. По идее, ведь в любой тюрьме в любой камере должно быть окошко? Или не должно? Или сейчас просто ночь?.. И где Сергий? Он встретил их первым, лицом к лицу, с мечом в руке… Но их было, казалось, несколько сотен… А потом они смяли его и набросились на меня.» — Сергий!!! — в этот раз он услышал себя. Но только потому, что прислушивался. Из шершавого пересохшего горла с тихим свистом вырвался шершавый шепот. И снова тишина. Где он? Погиб? Или в другой камере? Или… убежал?.. Нет, это было невозможно. Я же видел, как над ним занесли десятки мечей… И он упал замертво… Погиб, пытаясь защитить меня… Это я виноват… Если бы я не предложил этот дурацкий маневр!.. Идиот!!! Господи Боже, ну почему я такой идиот!.. Но тогда идея казалась такой умной… Такой хитрой… А он был против… А я сказал, что хоть раз он должен позволить мне… А он… А я… А потом… И тут Иванушка почувствовал такое вселенское горе, такую внезапно разверзшуюся вокруг него пустоту, где — плоское и нереальное — было все, но больше не существовало его единственного верного друга, что ткнувшись лицом в прелую солому, горько заплакал. Когда слезы, наконец, иссякли, и он, опустошенный, ничком растянулся на полу, ему вдруг послышалось, что его кто-то негромко зовет. — Сергий!!! — не веря себе, задохнулся от счастья Иван. — Где ты? — выкрикнул он. — Ты где? — Ползи по полу, — донеслось до него откуда-то снизу. — Тут у стены есть желоб с водой. Он идет через все камеры. И только теперь Иванушка услышал, как тихонько даже не журчит — а шелестит — вода где-то совсем рядом. Он послушно опустился на колени и пополз на звук, ощупывая все перед собой руками. А вот и тот желоб. И, судя по запаху, в нем была не только вода. Пожалуй, искать туалет в этой камере будет бесполезно. — Сюда, сюда! — опять донеслось до него. Ага, справа. — Я здесь! Я иду!!! И, тщательно стараясь не задевать ни желоб, ни его содержимое, царевич быстро пополз на голос. Путешествие его окончилось через два шага. Как от посыпавшихся искр не загорелась солома, Иван так и не понял. Держась одной рукой за пострадавшую макушку, царевич снова позвал: — Сергий! Ты где? Там? За стеной сначала раздалось короткое молчание, а потом ответ: — Меня звать не Сергий. Мир, только-только начинавший воскресать для Иванушки, снова обрушился на него, как карточный домик. Сложенный из карт, каждая из которых весила как бетонная плита. |