Онлайн книга «Иван-царевич и С. Волк. Похищение Елены»
|
— Заходи к нам в гости… в любое время… когда будешь в нашей стороне… — подозрительно засморкалась Мания. — Спасибо тебе… Ты сам не знаешь, как это для нас было важно… — Ну, что вы… — смутился Волк, чувствуя почему-то себя последним мерзавцем. Ох, слава Богу, Иванушки нет рядом… — Ну не надо плакать… Буду в ваших краях — обязательно загляну. А чтоб повеселее вам маленько было — хотите, анекдот расскажу? И, не дожидаясь ответа: — Ну, вот. Играют в марьяж двое приятелей против еще одного мужика. И в решающей партии один не знает, с чего ему зайти, чтобы другу подмастить. И смотрит на него. А друг понял, что тот от него хочет, и руку к сердцу прикладывает. Ну, тот, первый, думает: «Раз сердце — значит, черви.» И пошел в черву. И мимо!!! И продули они. И после игры тот, второй, у первого спрашивает: «Что ж ты мне червы подсказывал, если у тебя одни пики были!!!» А тот отвечает: «Причем тут червы? Я руку к сердцу прикладывал! А сердце как делает? Пик-пик!!!..» Старушки сквозь слезы захихикали, а Серый, пока не захлюпал носом сам и не признался во всех своих злокозненных намерениях, подхватил сумку и, помахав рукой, заспешил к выходу. Энохла, семеня рядом с ним, показывала путь на чердак, где хранились чудесные сандалии. — А как же я верну их вам? — вдруг озадачился Волк. — Когда ведь еще сюда соберусь-доберусь — не ближний свет-то… — Да проще простого! — воскликнула грайя. — Только скажи им «домой» — и они мигом умчатся сюда сами. Это — самая быстрая пара за много лет! Чистопородные! — А не потеряются? — засомневался отрок Сергий. — Да ты что! Боги Мирра специально… Энохла поднялась почти до конца лестницы и вдруг замерла. Серый с ходу уткнулся ей в спину. — Что там? — Кто это сделал?! — Что? — Это!!! Волк выглянул из-за ее плеча. Красный сундук был открыт, и при ярком солнечном свете, беспрепятственно вливающемся в огромную дыру в соломенной крыше дома, были ясно видны разбросанные вокруг него вещи. Никаких сандалий среди них не было. Старушка издала яростный вопль. — Проклятье!!! О, Боги!.. Будь ты проклят, негодяй!!!.. — Кто? — Я должна была догадаться! — Что? — Это этот подлый Нектарин! Он подслушивал! О, исчадие Сабвея!.. — Кто такой Нектарин? — Лукоморец начал понимать, что произошло что-то нехорошее. — Подлая змея, называющая себя героем! Отвратительный слизняк с отвагой зайца! Теперь я поняла, что ему в действительности было надо! Не старые глупые грайи! Нет… О, как же мы могли быть так слепы и беспечны… — Да что случилось-то?.. — Наши внученьки, наши маленькие горгоночки в опасности! Ох, деточки!.. От такого подхода к вопросу отрок Сергий чуть с лестницы не свалился, но вовремя ухватился за грайю. — Но они же бессмертные?.. — смог даже выговорить он вместо «ничего себе, деточки.» — Голотурия и Актиния — да, но не Медуза! Я чувствую, ему тоже нужна ее голова! — Тоже? А кому еще? — Ну, как кому? Ты же не думаешь, что они сами высекают все эти статуи из какого-то дурацкого мрамора? — Но до сих пор ведь обходилось?.. — Да, конечно. Всегда обходится. Но все равно — я каждый раз так волнуюсь, так волнуюсь!.. Эти герои могут быть такими навязчивыми!.. А этот Нектарин так просто чокнутый какой-то! Все нормальные герои всегда приходят прямо к нам и спрашивают, как найти Горгон. И не то, чтобы мы от кого-то это утаивали… Со стороны гостя донесся какой-то странный звук, как лягушку раздавили. — Что ты говоришь? — прервала причитания на полуслове Энохла. — Нет, ничего… — невнятно пробормотал тот, необъяснимо краснея. — Ну, так вот — а про этого слава нехорошая идет, что он победил… Ах, победил. Герой, типа. Конкурент, значит. Ну, этого я не потерплю. Пусть пеняет на себя. — Ничего, не волнуйтесь, бабушки, я с ним разберусь. И Серый, сиганув сквозь дыру на землю, стрелой понесся от гостеприимного дома туда, где Мека караулил Масдая. * * * «…приди, Изоглосса. Шаг твой летучий услышать хочу я в ночи бессонной. Глазом таинственным смотрит луна, наш грустный свидетель Страсти безумной, прощанья с тобой, слез и печали…» Она смахнула с пергаментного листа романа непрошеную слезу, грозящую размазать как минимум шесть строчек страницы триста три в «Гегемоне и Изоглоссе». Она всегда плакала, когда читала эту сцену. И следующую. И ту, которая следовала за ней. И после нее. И потом еще одну. И так — до конца. Редкий носовой платок дотягивал до середины поэмы. Она в изнеможении откинулась на каменную стену своей маленькой потайной пещерки. Какая страсть!.. Какая любовь!.. Какие муки претерпевала несчастная Изоглосса ради того, чтобы встретиться с возлюбленным на краю могилы и вместе принять смерть от мстительной руки ревнивого царя Анакретона!.. Вот это жизнь! Вот это настоящая любовь. Какая могла бы быть у них с Нектарином… Она захлопнула фолиант, прижала его к груди и, зажмурив глаза, представила: это не Изоглосса, а она сама, переодетая мальчиком, пробирается в темницу, и не к Гегемону, а к Нектарину, и говорит ему: «…Боги послали мне знак — зяблик запел у колодца. Вестник он добрых вестей — план мой побега удастся…». А Нектарин ей в ответ: «Слово я дал умереть — боги свидетели были, клятва моя нерушима, должен я завтра принять смерти простое объятье…» Нет. Так не хорошо. Только встретились наконец-то — и сразу умирать. Да еще вместе. Нет. Лучше представить, как в «Хлориде, дочери Аммония». Он как будто приезжает свататься к старшей сестре — ну он же не знал, как будто, что она такая мымра, но в день помолвки встречает меня в саду под оливой и говорит: «Спала с очей пелена… Только Светило узрев, чары Луны забываешь…» А я ему… — Вон она!!! — Ах ты, бездельница!!! — Книжки опять свои читает! — Ишь ты, куда спряталась! — Думала, мы ее здесь не найдем! О, боги Мирра!.. Только не это!!! Сестры!!!.. Она быстро сунула книжку в куст ананасов и как ни в чем ни бывало помахала мгновенно вспотевшей ладошкой несущимся прямо к ее потайному месту сестричкам-змеюкам. — А я тут сижу, на море смотрю… |