Книга Черти поневоле, страница 55 – Владимир Пучков

— Молодец! — крикнул солдат, снова легко уходя в сторону. — Ну вот он я! — Он раскрылся.

Плащ висел на левой руке, а сам солдат стоял перед Эдиком и улыбался. Кровь бросилась Эдику в голову. Он ударил ногой по земле, поднял облако пыли и прыгнул вперед. Но не на врага, а, к своему большому удивлению, на красную тряпку! Атака удалась. Проткнув плащ насквозь, он вырвал его из рук солдата, сбросил на землю и принялся топтать, яростно мыча и нечленораздельно ругаясь. А когда тряпка была разорвана в клочья, он медленно обернулся.

Солдат глядел спокойно, держа руку на эфесе сабли. А рядом стояли стражники, и в руках у них был заветный сундук.

Эдик издал короткий рык, прыгнул, минуя солдата, и воткнул рога в сундук!

Хрясь! Сундук плотно наделся на рога. Эдик поднял голову вместе с тяжеленной добычей и, издав неразборчивый, но победный клич, ринулся обратно в пещеру.

— Куда?! — закричал солдат. — Держи его!

— Забирай! — крикнул Лисипицин. Сорвав с плеча Коляна сумку с пластмассовым оружием, он кинул ее солдату. — Вот ваш товар! — И бросился вслед за Эдиком. Братки, как подстегнутые, устремились следом за ним.

А в это время в пещере происходили волнующие и трагические события. Почувствовав на своих рогах вес золота, Эдик не стал останавливаться, а ринулся вверх по лестнице. Жажда богатства придавала ему силы.

— Стой! — слышал шеф за своей спиной, но эти крики только подстегивали его. Он прыгал сразу через три ступеньки и несся вперед, как лев, поймавший добычу. Однако крутой подъем давал о себе знать, и, когда Эдик оказался в каптерке, он почувствовал, что силы покидают его. Дыша как паровоз, Эдик выскочил в цех и огляделся. Все было тихо. Своих преследователей он опередил на несколько минут, и это было самым главным!

Эдик подскочил к столу, поставил сундук и рывком освободил рога. Отдышавшись, он прихватил груз двумя руками и, скрючившись, поволок к выходу. И тут на его плечо легла чья-то рука.

— Спасибо, друг! — услышал Эдик и резко обернулся.

Сундук с тяжелым стуком упал на пол. Перед ним стояли, нагло ухмыляясь, цеховые домовые: Шмыга, Гига, Фига и Барыга.

— Мы-то думали, что ты нас обманешь, — сказал Барыга.

— А ты, оказывается, честный парень, — добавил Шмыга.

— Карточный долг — это святое! — строго произнес Гига. Вместе с Фигой он осторожно поднял сундук. Барыга вложил в руку Эдика какую-то бумажку.

— Это твоя расписка, — сказал он, весело скалясь, — теперь мы квиты. Ну покеда! Приходи, еще поиграем!

— Может, в следующий раз повезет! — сказал Шмыга и подмигнул.

— А что, прямо завтра и приходи, — предложил Барыга.

Как-то очень ловко, несмотря на тяжелый груз, домовые бросились к стене и всосались прямо в нее вместе с сундуком.

— Куда-а?! — беззвучно просипел Эдик, опускаясь на пол. — Это — мое…

Но ответа он не получил. Вместо ответа перед ним возникли запыхавшиеся братки вместе с Лисипициным.

— Уфф! Хрр! Уфф! Хрр! — с хрипом дышали они, глядя на шефа. — Ты чего, хрр, побежал, уфф?! Мы бы, хрр, помогли, уфф!

— Где сундук?! — неожиданно завопил Лисипицин тонким срывающимся голосом. — Куда ты его дел? Говори, тварь рогатая!!!

Эдик поднялся на ноги.

— Шеф, в натуре, где сундук? — нахмурились пацаны.

Эдик протянул им скомканную бумажку:

— Эта… Вот!

— Что за ксива? — Лисипицин выхватил бумажку и поднес ее к глазам. Его губы зашевелились.

— Что там? Что там? — засуетились братки, пытаясь заглянуть через плечо.

Однако это удалось только Серому. Лисипицин смотрел в накарябанный вкривь и вкось текст, и чем дальше он читал, тем длиннее становилось его лицо.

— Что за фигня? Ничего не понимаю! Где сундук?

— Там! — Эдик безнадежно махнул рукой в сторону стены.

— Там, там! — завопил Лисипицин, бегая по цеху как сумасшедший. — Где там? Куда ты его дел?

— Да не крутись ты, — произнес Серый, забирая у него бумажку и перечитывая. — Это расписка. На сто тонн баксов. Карточный долг. Шеф, ты что, в карты все золото продул?

— Да! — закричал Эдик. — Ну и что?! Я не виноват, меня подставили!

— Как подставили? Когда? — взвился Лисипицин. — Говори честно, кому рыжевье спулил?

— Домовые, — выдохнул Эдик, — они меня позавчера поймали и заставили в карты играть! Вот я и спустил все…

— Ты? Проиграл? Домовым? — медленно произнес Рудольф Адольфыч. — Общие деньги? Да ты знаешь, что за это бывает?

— А че бывает? Че? — вскинулся Эдик. — Ты фильтруй базар! Пацаны, разберитесь с ним!

Однако братки разбираться с Лисипициным не торопились. Напротив, они какой-то нехорошей, молчаливой стеной обступили Эдика.

— Шеф, так дела не делают! — сказал Серый. — Свою долю ты вправе проиграть, но нашу не имел права.

— Да откуда я знал, что меня обманут? — застонал Эдик, и тут его озарило. — Это колдовство! — заявил он. — Точно вам говорю! Этих домовых на меня сельские мужики натравили. Этот, у которого летающая тарелка…

— Шлоссер! — догадался Лисипицин.

— Во-во! И другой, с ним вместе.

— Евстигнеев, — сурово сказал Лисипицин.

— Я в ту ночь сразу на них напоролся. Это все они подстроили!

Все замолчали, переваривая услышанное. Наконец Лисипицин вздохнул и огляделся.

— Пошли отсюда! Скоро утро. Давайте ко мне. Там спокойно во всем разберемся. Если золото у домовых, оно никуда не денется. А потом… Еще одна наклевка есть!

Через минуту компания вышла из цеха. Братки уныло подобрали лежащие на земле клобуки и молча двинулись к дому Лисипицина.

Ровно через полчаса после того, как бандиты всрочном порядке покинули негостеприимные заводские стены, к цеховой двери подошли Костя, Горыныч и их друзья.

— Чую, что опоздали мы! Ну точно! Замка нет. Свистнули! — Яга оглянулась и тут же перевела взгляд на крышу.

— Вот и обезьяна нет. Сгубили зверюгу, злодеи рогатые!

Костя подпрыгнул, зацепился руками за козырек и через минуту оказался на крыше. Обезьян лежал на спине, развалив косматую пасть и сладко похрапывая. Стараясь не разбудить волосатого монстра, Костя спустился обратно.

— Спит без задних ног. Жив обезьян!

— Как это без задних ног? — ужаснулась Яга. — Ахти, страсти какие! Да кто ж ему их отъел?

— Темнота! — усмехнулся Горыныч. — Это только так говорится. Нельзя все понимать в буквальном смысле.

— Не учи ученого! — обиделась Яга. — Сама все знаю. А передние-то у него хоть целы?