Онлайн книга «Три девицы под окном...»
|
— Пригодится! — обрадовался Егор и тут же снова покраснел. — В смысле… — В смысле я не уверен, выдержит ли она ваш вес, когда вы полетите с башни, — сурово закончил Птенчиков. — О, это мы сейчас проверим. — Егор с облегчением уткнулся в свой наручный компьютер. — Так… А если изменить коэффициент направленности? Не то, не то… Вот посмотрите: я несколько модифицировал конструкцию экстрим-планера, и теперь воздействие силы тяжести будет распределяться прямо пропорционально коэффициенту… — Не трещи, — остановил его Птенчиков, — я в твоих выкладках разбираюсь примерно как свинья в архитектуре. Скажи прямо, хватит вам простынки, или срочно бежать за пододеяльником? — Хватит, — уверенно ответил Егор. — Вот и чудесно. С решеткам справился? — А как же! — Технический гений снова оживился и начал совать под нос Ивану свои «часы». — Мне удалось довести частоту звуковых колебаний, создаваемых моим «ручником», до абсурда и вызвать диссонансный резонанс направленного действия, в результате чего нарушились молекулярные связи прутьев решетки и… — Молодец, — кивнул Птенчиков и подошел к узкому оконцу. Далеко внизу плескалось море, расшибая волны об острые валуны и тут же взрываясь солеными слезами. Иван поспешил перевести взгляд наверх. — Так, что мы имеем? Неплохая стеночка для начинающего альпиниста. С отрицательным уклончиком. — Подумаешь, до крыши всего-то полметра! — Зато вниз падать и падать. Где прутья? — Егор подал учителю изогнутые железяки. — Что ж, крючья получились совсем неплохие. Но чем ты собираешься их вбивать? — Зачем вбивать? Ввинчу между камнями, и дело с концом. Вон тут какие щели, не то что наш пенобетон! Птенчиков снова высунулся в окно и оглядел кладку. — Ладно, выбора всё равно нет. Сейчас я тебя подстрахую, а за Варей придется спускаться самому, мне ключ от ее камеры никто не даст. Закрепись на крыше как следует. Егор улыбнулся. — Да не волнуйтесь, Иван Иванович, я уже не маленький! «Всего лет на семь младше меня, — неожиданно подумал Иван. — Хотя это смотря как посчитать». Егор обвязался концом веревки, сунул за пазуху материал для строительства «экстрим-планера» и втиснулся в узкий проем окна. Иван подал ему крюки и плотно уперся ногами, готовясь удержать смельчака на страховке, если тот сорвется со стены. Обошлось. Гвидонов достиг крыши и подергал веревку. Иван с облегчением отпустил свой конец. Что ж, теперь всё зависит от Егора. Надо бы предупредить Варю. Подобрав остатки веревок, детектив щедро облил их калиновой настойкой, вышел из каморки и аккуратно затворил засов. Пожалуй, ключик лучше потерять, пусть богатыри завтра повозятся. Он приблизился к соседней двери и тихонько постучал. — Варя! В ответ послышался радостный возглас. — Иван Иванович? — прильнула к двери незадачливая ведьма. — Простите меня, не смогла удержаться в стороне! Я только что видела Соню, она мне всё объяснила… — Соня на острове? Разве она не улетела? — удивился Птенчиков. — Нет. Скатерку похитила Бабариха. Если она успеет передать ее Гвидонову, мы все пропадем. — Подожди, какая может быть связь между Гвидоновым и Бабарихой? — Они сообщники! — в отчаянии крикнула Варя. Детектив почесал затылок. Стройная концепция, выпестованная в ходе следствия, грозила рассыпаться на куски. Ох уж эта Сонька! Наплела опять с три короба. — Варя, слушай внимательно. Я помог Егору выбраться на крышу башни. Скоро он спустится за тобой и поможет бежать из заточения… — Гвидонов — лжец и предатель! Я никогда не смогу ему доверять! Птенчиков удрученно вздохнул: — Варенька, я сейчас не стану тебе подробно рассказывать, что успел узнать и какие сделал выводы. Не время, да и не место. Дам лишь один совет: прислушивайся к голосу сердца. — Ох, я вижу чью-то ногу! — испуганно перебила Варя. — Это Егор, — встрепенулся детектив. — Удачи вам, ребята! Задумчиво улыбаясь, он начал спускаться по лестнице. С намотанной на руку веревки стекали кровавые капли калиновой настойки. Стражники мигом расступились, давая «пытарю» дорогу. С неба продолжала таращиться круглая луна. Пожалуй, ей одной было видно, как зависший над злобными волнами Егор Гвидонов рушит молекулярные связи железных прутьев в окне старой башни, где томится в ожидании смертного часа его любимая девушка. — Сидит моя отрада… — напевал Гвидонов, трудясь над прутьями старой решетки. — Сыроежка, тебя за что в тюрягу упекли? — Я не собираюсь тебе отвечать, — вскинула подбородок Варя. — Значит, политическая, — удовлетворенно хмыкнул Егор. Девушка взорвалась: — Прекрати ерничать! Как только у тебя хватает наглости в глаза мне смотреть? — Ой, — вконец развеселился Егор, кинув взгляд на размазанную по ее лицу люминокосметику, — тут скорее требуется не наглость, а самообладание. Необразованные аборигены совершили оскорбительную ошибку, приняв тебя за ведьму. Этот маскарад больше напоминает папуаса на празднике породнения с попугаями! Варя сорвала с ноги лапоть и запустила им в своего освободителя. Цели снаряд не достиг, помешала невынутая решетка. — Извини, не успел справиться с прутьями. У моего «ручника» слишком маленькая мощность, — сокрушенно вздохнул Егор. — Ты второй лапоть пока прибереги, минут через пять можно будет швырять без помех. — Зря трудишься, я всё равно с тобой никуда не пойду, — сообщила ему девушка. — Моя прекрасная Варвара решила помереть на нарах, — задумчиво констатировал Гвидонов. У Вари округлились глаза: — Ты опять? Рифмами? После всего, что было? Да как ты можешь… — Она опустилась на холодный пол и заплакала. — Ну… ты что, Сыроежка! Ну, перестань, — растерялся Егор, как все мужчины, не выносящий женских слез. Он резко надавил на обработанные прутья, те поддались и с металлическим звоном упали внутрь каменной клетушки. Егор протиснулся в узкое окно. — Сыроежка…. — Не подходи ко мне, — всхлипнула Варя. — Лучше возвращайся в свою камеру и жди Бабариху, она уже сделала всё, что нужно. — А что она сделала? — удивился Егор. — Украла у Соньки скатерку. — Во бабка дает! — восхитился парень. — Очень своевременно. — Радуйся, радуйся. Улетишь домой, сгребешь в кучку свои миллионы и будешь упиваться достигнутым счастьем. Если полиция не помешает. А меня оставь, пожалуйста, в покое. Мне неприятно тебя видеть. |