Книга Мародер, страница 61 – Виталий Забирко

– Верно предполагаете, – неожиданно легко согласился таймстебль.

Но я ему не поверил. То есть то, что меня намеренно подставили под ограбление в сквере, не вызывало сомнений, но то, что убийство Рудакова являлось той самой «заслугой» перед службой стабилизации, противоречило самому факту подстроенной встречи. После ограбления я засветился флуктуационным следом, а не Рудаков, и предложенная таймстбелем помощь по исправлению флуктуации была не чем иным, как вербовкой меня службой стабилизации. Вопрос, зачем? Неужели именно для этого случая? Чтобы я беспрекословно выполнил какое-то задание и не артачился. Но я заартачился. Очень не люблю, когда меня используют, особенно втемную.

Похоже, Воронцов не ожидал отпора, думал, испугаюсь вытирки и соглашусь на все, что прикажут. А когда я начал сопротивляться, ему пришлось импровизировать с моими «заслугами», но получилось весьма коряво.

– А если это заслуга, – поглаживая Сатану, продолжил я, – то за что вы содрали с меня пятьдесят тысяч?

Я отвел взгляд от Сатаны и в упор посмотрел в глаза Воронцова. Он не выдержал и смешался.

– Интересно, – раздумчиво протянул я, – что вы делаете с долларами? Едите? Они что, вкуснее газет, напечатанных со свинцовых матриц?

Не знаю почему, но мои слова возымели обратное действие. Воронцов выпрямился, подобрался, взгляд мутных глаз стал прямым и требовательным.

– Что ж, отбросим сантименты, – тяжело роняя слова, проговорил он. – С Рудаковым дело прошлое… Забудьте и не пытайтесь увиливать, Егор Николаевич. Сейчас речь идет исключительно о вашем преступлении. Желаете искупить вину делом или..?

Таймстебль насмешливо посмотрел на меня и заломил бровь.

Я подумал. Воронцов прав: мой теперешний проступок обжалованию не подлежал, и мне не отвертеться… Похоже, к моей встрече с Гудковым служба стабилизации не имела никакого отношения, но, благодаря этому, таймстебли заполучили гораздо более весомый аргумент, чем подстроенное ограбление в сквере.

– Опять кого-то надо пришить? – глухо поинтересовался я, оставив в покое Сатану.

– Зачем прямо так, – довольно заулыбался таймстебль. Он почувствовал, что с крючка мне не сорваться. – Дело выеденного яйца не стоит. К тому же напрямую по вашей специальности. Нужно прыгнуть в прошлое и за полчаса до катастрофы изъять из одного дома такую себе невзрачную папочку с документами. Клиента не будет, так что в этот раз вам не придется брать грех на душу…

При словах «грех на душу» он фыркнул, хотя его фырканье было больше похоже на хрюканье. Кажется, он был в курсе моих душевных переживаний по поводу убийства Сэма Рудакова. Любопытно, что он обо мне ещё знает? Неужели всю подноготную? Похоже…

– Если все так просто, то зачем вам нужен именно я?

Воронцов передернул плечами.

– В принципе можно использовать и кого-либо другого, – согласился он. – По нашим расчетам, никаких особых флуктуаций при этом случиться не должно. Но! Но в переломной точке мы хотим строго соблюсти хронологическую идентичность. Знакомы с эффектом «кота Тома»? Редкая по ювелирности флуктуация в переломных точках временного континуума, способная кардинально изменить ход истории.

Меня будто током ударило. Вот оно! Выходит, все, что должно случиться со мной, уже было и записано в анналах истории… Вот, значит, что имел в виду Воронцов, когда подметил мою хроноадаптацию к местному временному континууму.

– О чем задумались, Егор Николаевич?

– Перевариваю словосочетание «хронологическая идентичность»… – буркнул я.

– Это – сколько угодно! – довольно хихикнул Воронцов. Будто квакнул. – Итак, что вы надумали?

– У меня есть выбор?

Воронцов расплылся в довольной улыбке и широко развел руками.

– Увы!

– Куда тогда деваться… Давайте вводную.

– Это мы завсегда с большим удовольствием. Пересаживайтесь к столу.

Я тяжело вздохнул, посмотрел на Сатану. Котище повернул ко мне голову, но не стал кивать, а по-кошачьи прищурил глаза. Быть может, Воронцов и знал всю подноготную моей как прошлой, так и будущей жизни, но о сущности Сатаны не имел ни малейшего представления. Однозначно.

– К столу так к столу… – пробурчал я, встал с дивана и сел за стол напротив таймстебля.

– Котика будет с кем оставить? – спросил Воронцов и плотоядно посмотрел на Сатану. – Наслышан о нем, но первый раз вижу. И правда, хороший ням-ням…

Плевать мне было на его «ням-ням», поэтому я не сразу уловил смысл сказанного. А когда понял, мурашки побежали по спине.

– Что значит, с кем-то оставить? – треснутым голосом поинтересовался я.

– Со знакомым или… – таймстебль растянул губы в пошлой улыбке, – или знакомой. Командировка у вас будет долгой… – И только когда он произнес «долгой», до него дошло, какую глупость он сморозил. Щека дернулась, лицо перекосилось в недовольной гримасе. – Недели на две.

– На две недели моего локального времени, – повысив тон, уточнил я, – но при чем здесь местное время?

Вопрос слетел с языка, и только затем я подумал, что нечего рот раскрывать, не подумавши. Язык мой – враг мой. Сам дал подсказку, а надо было подождать его присказку.

Воронцов не преминул воспользоваться моей оплошностью.

– Здесь тоже пройдет две недели, – сказал он, и по тому, как забегали его глазки, я понял, что он лихорадочно ищет версию, почему я не должен показываться в Москве две недели.

– Почему? – потребовал я объяснения.

– Почему? Потому… Потому, что эти две недели Гудков будет находиться в Москве, а мы не хотим, чтобы вы продолжали с ним «случайно» встречаться.

Ответ был аргументированным, но от него за три версты несло фальшью. По прищуренным глазам таймстебля, лучащимся самодовольством, стало понятно, что еще минуту назад ничего подобного в его голове и в помине не было.

Я глянул на Сатану. Котище был сама невозмутимость, и мое эго подтвердило его полное спокойствие. И ещё я понял, что назад мне в эту квартиру не вернуться… Однако демонстрировать свое понимание не стоило, и я переменил тему.

– Да уж не с вами… – пробурчал я.

– Что не со мной?

– Кота не с вами оставлю! – повысил я голос. – Неизвестно, кто кого ням-ням.

– Зачем вы так… – притворно возмутился таймстебль, исподтишка бросил на Сатану заинтересованно гастрономический взгляд и снова посмотрел на меня. – Мы котов не едим…

Врал он неумело. Живых котов постанты не ели, но падаль недельной давности была для них деликатесом. Я представил, что было бы, если бы на самом деле получилось оставить Сатану один на один с таймстеблем, и усмехнулся. Жаль, что это невозможно.

– Зато он питается исключительно блюстителями стабильности, – заверил я. – Видите, какой вымахал на вольных харчах?