Книга Мародер, страница 64 – Виталий Забирко

Воронцов пошевелился на стуле, сел прямо, с натугой сглотнул и спросил сиплым голосом:

– Чего вы хотите?

– Чего хочу? А вы не поняли? Повторяю: гарантий своей безопасности.

Воронцов покивал.

– В каком виде?

Я открыл рот, да так и застыл. Нет, не прав я был, когда отказывал постантам в уме. Никаких гарантий, кроме словесных обещаний, я получить не мог. А словам верить не привык. Я сам себе не верил, что тогда говорить о других? Ночью давал себе клятвенное обещание порвать со Златой, а что вышло на поверку?

При воспоминании о Злате неприятно заныло сердце. Похоже, так и получится, как я зарекался ночью, только помимо моей воли. На душе стало пусто и тоскливо, и уже больше ничего в жизни не хотелось. Будь что будет…

– По-онятно, – мрачно протянул я. – Что вы можете предложить?

– Только то, что обещал, – сказал Воронцов. Он оправился от страха, но вел себя корректно и впервые разговаривал со мной без ехидства и ноток превосходства. Как равный с равным. – Отсрочку приговора на неопределенное время.

Я отрицательно покачал головой.

Воронцов вздохнул.

– Обещаю поговорить с руководством, чтобы с вас сняли обвинение и после выполнения миссии оставили в покое. Однако не уверен, что руководство на это пойдет. К сожалению, это все, что могу обещать.

Говорил он спокойно, уверенно, не юлил, златых гор не сулил, и я впервые почувствовал к таймстеблю нечто вроде уважения. Хотя какое может быть уважение к жабе?

Я подумал. Хорошо подумал, но ничего путного в голову не пришло. Сейчас служба стабилизации может обещать все, что угодно, а после выполнения миссии поступить со мной как заблагорассудится. Пиллиджером больше, пиллиджером меньше…

– Для начала вы вернете мне пятьдесят тысяч, – сказал я. Не столько было жалко своих денег, как лишний раз хотелось проверить искренность Воронцова.

– Хорошо, – согласился он. – Но попозже. Сейчас при мне таких денег нет.

Он скосил глаза на кейс, и только тогда я сообразил, что не мешало бы проверить содержимое кейса, пока таймстебль лежал на полу без сознания. Или прикидывался, что был без сознания. Все мы сильны задним умом.

– Ладно, – махнул я рукой. – Давайте вводную…

– Вот и договорились, – облегченно перевел дух Воронцов. Он поставил кейс на колени, открыл и бросил на стол черный запечатанный конверт.

Я взял конверт, хотел открыть, но Воронцов меня остановил.

– Пока не вскрывайте! У вас память хорошая?

– До сих пор не жаловался, – пожал я плечами. Обладал я навыками включать краткосрочную фотографическую память, и по лицу таймстебля понял, что ему это известно. Тогда зачем спрашивал?

– Вскроете конверт и прочтете задание, когда уйду, – продолжил он. – Имейте в виду, что упаковка герметичная и через пять минут листы самопроизвольно деструктурируются в пыль. Поскольку вы будете действовать в переломной точке пространственно-временного континуума, прошу запомнить все предписанные вам действия и ни на йоту не отклоняться от них. Надеюсь, объяснять, чем отступление от сценария задания грозит не только вам, но и реальности, мне не нужно?

Я кивнул.

– Вот ваш джамп, – сказал таймстебль, достал из кейса джамп и послал его по столешнице в мою сторону.

Я подхватил его, посмотрел. Это действительно был мой джамп, точнее, тот, который «подарил» мне Воронцов вместо разбитого. Интересно, а каким образом он очутился в его кейсе, если вчера был в моем кармане? Я с недоумением посмотрел на Воронцова, и он впервые, после того как пришел в себя, позволил себе улыбнуться.

– Зная вашу непредсказуемость… – Воронцов повел головой, потрогал горло, кашлянул. – Джамп перепрограммирован по строго заданной схеме. Сейчас он работает исключительно как мобильный телефон. Скачки будут совершаться по заданной программе независимо от вас: за минуту до прыжка замигает кнопка «ОК» и тогда вы будете иметь две возможности: либо нажать на кнопку и прыгнуть немедленно, либо через минуту вы прыгнете автоматически. Никакие другие прыжки невозможны. Блокировка с джампа будет снята, когда вы вернетесь с задания. Вам понятно?

Я снова кивнул. Похоже, мне уготована роль марионетки. Пойди туда, сделай это и – ни шага в сторону. Что ж, если это записано в скрижалях истории… то куда деваться?

– Кстати, будьте с джампом поаккуратнее, не намочите: он боится морской воды, – словно бы мимоходом заметил Воронцов, но при этом сделал многозначительную паузу, и я поневоле в очередной раз кивнул.

– Ваш билет на чартерный рейс. – Воронцов извлек из кейса билет и передал мне. – Вылет… – Он посмотрел на настенные часы. – Вылет через пять часов.

– А обратный? – спросил я, не притрагиваясь к билету. Не нравился мне полет в один конец.

– Обратный получите, когда выполните задание и отдадите папку с документами.

Не верил я Воронцову ни на йоту, но выбора не было. Взял билет, изучил его, и брови сами собой полезли на лоб.

– Вылет по местному времени? – безмерно удивился я и недоверчиво уставился на таймстебля.

– Да. – Ни тени улыбки не проступило на лице Воронцова. Он смотрел на меня пристальным, колючим взглядом, не терпящим возражений. – Поскольку вам предстоит акция в переломной точке пространственно-временного континуума, то прыжков будет всего два. Оба на острове: туда, а затем обратно. Локализация пространственной точки прыжка позволит минимизировать возмущения пространственно-временного континуума до пределов, которые невозможно зафиксировать.

Последнее утверждение было вилами по воде писано, так как во время скачка никогда не перемещаешься в пространстве, но я не придал этому значения. Не силен в области регистрации несанкционированных скачков – пусть у блюстителей стабильности голова болит.

– Места там прекрасные, райский уголок, – продолжал таймстебль. – Отдохнете две недельки, подзагорите, здоровья наберетесь… Вы в океане не купались?

– Не довелось, – буркнул я, не став уточнять, что море я только издали видел. Не тянуло меня к водным просторам, которых там не было, из-за чего до сих пор не мог выбрать, где лучше проводить акцию: в Новом Орлеане после урагана Катрина или в Индонезии после цунами.

– Покупаетесь, получите незабываемые впечатления. Еще и спасибо скажете. А когда вернетесь, Гудкова в Москве уже не будет. – Воронцов закрыл кейс и поставил на пол. – Все понятно? Вопросы есть?

– Есть. Вид папочки, которую мне предстоит умыкнуть, и что в ней?

– Фотография папочки находится в задании. А что в ней, вам лучше не знать.

Я скривился.

– А вдруг она окажется пустой?

– Исключено, – снисходительно усмехнулся Воронцов. – Но если вас так интересует… Описание и схема одного прибора, который из-за гибели изобретателя во время цунами будет создан через сто пятьдесят лет. Знакомиться с содержимым не советую. Во избежание.