Онлайн книга «Агент»
|
Почуяв настроение штабс-капитана, ординарец спросил участливо: — Никак с жёнкой полаялись, ваше-блародие? — Хуже, Кузьмич, — вздохнул Кирилл. — Полковника не видел? — Кажись, в собрание подались их превосходительство. Кивнув, штабс-капитан повернулся уходить. — А… — Потом, Кузьмич, потом… Офицерское собрание располагалось, можно сказать, рядом, поэтому пролётку Авинов не стал брать, отправился пешком. Состояние у Кирилла было подавленное, и ощущение замаранности не пропадало, усиливалось только. История, приключившаяся с ним, была дикая, дичайшая, а объяснить её штабс-капитан не мог, как ни пытался. И выбросить записки нельзя — улики всё ж таки… Скоро, скоро он сдаст обе гадкие, грязные бумажонки — и освободится! Вон, уже завиднелась колоннада Офицерского собрания… — Капитана Юрковский? — услышал вдруг Кирилл. Резко обернувшись, он увидел грека во всём длинном и широком, не по размеру, и в неизменной красной феске. Маленькие глазки по сторонам фантастического носа-тарана блестели бусинками, как у степного тарантула, прячась в тени мохнатых сросшихся бровей. Из курчавых зарослей выглядывали мокрые красные губы. — Они говорити, сто вы цестный официр, — заторопился грек, — сто расписка не писати… И я — цестный контрабандист с Пересыпи… Суетливо роясь в расписной торбе, он достал пару увесистых цилиндриков — это были царские червонцы, упакованные в синюю вощёную бумагу, на торцах запечатанные воском. Приняв золото, взвешивая его в руке, Авинов раздумывал: сжать ли стопочки монет в ладонях, как свинчатки, да залепить этому греку с правой и с левой, или… Сообразить, что «или», ему не дали — из толпы вынырнули крепкие ребятишки в серых костюмчиках, но с явной военной выправкой и скрутили ему руки, согнули в три погибели, обыскали… — Пустите! — выдохнул Кирилл. Кто-то, не церемонясь, нагнул ему голову и впихнул на заднее сиденье «майбаха». Один крепыш там уже сидел, второй залез следом за Авиновым и прижал так, что ни вздохнуть ни охнуть. — Что… происходит? — просипел штабс-капитан. Третий здоровяк, усаживаясь на место рядом с водителем, косо глянул на него и бросил: — В Ильдиз-Киоск. [18] Водитель кивнул, трогаясь, а Кирилл прикусил язык — в Ильдиз-Киоске обосновался Контрразведывательный пункт 1-го разряда, одно из щупалец могущественного Особого Совещания. [19] Штабс-капитан едва не застонал от стыда. «Глупец! Дурак! Идиот! — вертелись мысли, как конфетти на сквозняке. — Зачем было брать золото?! Лучше бы тебе, кретину, в дерьмо вляпаться… Ха! Так ты и вляпался! По локоть! По шейку! С головой!» Мягко покачиваясь на ухабах, «майбах» выехал на возвышенность Ольгу-Фламюр, подкатил ко дворцу, и Авинова вывели. Он молча подчинился, разумея, что этим верзилам бесполезно что-то объяснять и доказывать. Боковым входом Кирилла сопроводили через длинную анфиладу комнат и зал в дворцовые подвалы, узниками коих бывали и паши, и даже султаны. Паче чаяния, камера его оказалась сухой и чистой, без «романтичных» скелетов, прикованных ржавыми цепями к стене. Под мрачными сводами горела электролампочка, в свете которой увядали любые грёзы. Оглушённый, униженный, Авинов плюхнулся на крепкий стул. Перед ним, за круглым столиком, сидел усатенький молодчик в зелёном военном мундире без погон. Скучая, он сжимал и разжимал пальцы рук, затянутых в кожаные перчатки. Дождавшись, пока конвоиры выйдут вон, молодчик легко поднялся и подошёл ближе к Кириллу. — Капитан Юрковский! — пропел он, ласково улыбаясь. — Какая приятная встреча! Выпрямившись, штабс-капитан твёрдо сказал: — Лично я не назвал бы её приятной. К тому же вы бредите. Меня зовут Кирилл Антонович Авинов. 1-го Офицерского полка Марковской дивизии штабс-капитан. Честь имею! Усатенький не ответил. Он нанёс короткий, без замаха, удар Авинову в челюсть. В голове у Кирилла сыпанули звёздочки, но он скоро очнулся — уже не сидя на стуле, а лёжа на каменном полу. — Виктор! Павлович! Юрковский! — приговаривал молодчик, всякий раз всаживая носок сапога в живот Авинову, по рёбрам, по печени, словно вдалбливая истины. — Капитан! Третьего офицерского! Дроздовской! Дивизии! Встать! Кирилл перевалился на живот, заскрёб ногами, поднимаясь на четвереньки, и встал. Сил не было — выбили, но злости хватало. Он ударил своего мучителя с разворота, ногой в бок, а когда тот пошатнулся, устояв-таки, заехал ему прямым в челюсть. Молодчик отлетел, опрокидывая столик, но мгновенно вскочил — его тонкие губы прыгали, щёки горели, а в глазах стыло нетерпение. — Ла-адно… — прожурчал он. — Ла-адно… Присев, усатенький двинулся на Авинова, вытягивая руки и пошевеливая пальцами. Кирилл подхватил стул… В этот момент щёлкнул запор двери, и в камеру вошёл сухопарый офицер лет тридцати пяти, с полковничьими погонами на узких, покатых плечах. Его костистое лицо дышало энергией, а внимательные, зоркие глаза выражали ум. Аккуратная бородка a la Николай Второй прятала за кудрецом острый, слабый подбородок. — Выйдите, Микки, — холодно сказал он, — а вы оставьте в покое стул. Усатенький Микки щёлкнул каблуками и покинул камеру. Авинов вернул стул на место, падая на сиденье. Полковник молча поднял столик, но усаживаться не стал. Сложив руки за спиной, он проговорил по-прежнему прохладно: — Позвольте представиться: Сергей Николаевич Ряснянский, заведую Контрразведывательной частью при Особом Совещании. Заведую Контрразведывательной частью… Водилась за ним такая привычка — повторять изречённое, словно эхо пуская. — Рад сделать знакомство, — процедил штабс-капитан. Ряснянский усмехнулся кончиками губ. — Я не понимаю одного, — негромко сказал он, — к чему эти глупые детские выбрыки? Вас взяли с поличным, «Эфенди». И обе записки от «Визиря» были при вас — вы даже не потрудились их сжечь! Леонидаса, вашего грека-связника, мы схватили ещё на той неделе. Ещё на той неделе. Он и вывел на вас, когда передавал грязное золото — плату от ваших хозяев-большевиков. Признаться, щедрую плату… — Чего вы от меня хотите? — устало выговорил Авинов, языком пробуя сочившуюся десну. Губу разбил, ублюдок, но зубы вроде целы… |