Онлайн книга «Дети погибели»
|
– Не знаю. Жандармские чины, люди из тайной полиции… Эскадрон создан, как я слышал, с молчаливого согласия цесаревича Александра Александровича. Кропоткин помолчал. – Вы сказали: вам велено передать. А кем велено? Морозов открыл рот, запнулся. – Я не могу сказать вам имени. Разве только псевдоним: Хронос. Кропоткин снова приостановился, с изумлением взглянул на Морозова. – Постойте! Да вы откуда такие вещи знаете? Морозов пожал плечами, поправил очки, покосился сбоку на Кропоткина. – Ещё Хронос просил передать, что против Мавра заведено дело. Скорее всего, он будет оклеветан. Кстати, его имя стоит первым в списке приговорённых к смерти «тайным эскадроном». – Боже мой! – воскликнул Пётр Алексеевич, останавливаясь и разворачиваясь лицом к Морозову. – Николай! Или вы немедленно расскажете мне всё, что знаете о Хроносе и Мавре, или я буду вынужден прекратить этот разговор! Морозов снова поправил очки и, ещё более понизив голос, сказал, глядя себе под ноги: – Трудись, как сталь, и защищайся… После этих слов с Кропоткиным произошла перемена. Он вдруг порывисто подхватил Морозова под локоть и потащил куда-то в боковую аллею. – Знаете что, – на ходу пояснил он. – Я думаю, нам понадобится немало времени, чтобы поговорить откровенно… Я знаю здесь один чудесный уголок, где нам никто не помешает. Сейчас срежем угол и выйдем на берег Роны… Это река, которая вытекает из Лемана… Там неподалёку от берега есть замечательный уединённый островок… – Я знаю, откуда Рона вытекает, – с обидой в голосе сказал Морозов. – И остров этот знаю. Остров Руссо. Я по утрам хожу туда читать. Как раз возле памятника великому французу, на скамейке, и читаю. Очень удобно: с набережной меня закрывают ивы, а мост к острову виден, как на ладони… Кропоткин быстро взглянул на него: – Да вы, я вижу, совсем молодец… Именно туда я вас и приглашаю. Кстати, трава там… Он замолчал, и Морозов, поняв, что от него требуется, продолжил: – Да, змеям там не спрятаться нигде. Ведь… Latet anguis in herba… * * * АЛЕКСЕЕВСКИЙ РАВЕЛИН. Апрель 1879 года. Помощник смотрителя Нефёдов вошёл в камеру Нечаева с видом деловым и торжественным. Достал из кармана ключи и объявил: – С вас велено снять кандалы! – А я этого давно жду, – отозвался Нечаев. – Приказ-то уж две недели как подписан, – он подмигнул Нефёдову. – Может, думаю, где в канцелярии, как у нас обычно бывает, потерялся… Он лежал, читая какую-то толстую книгу: ему на днях разрешили выдавать книги из крепостной библиотеки. – Валяй, снимай. Нечаев подставил ноги. Нефёдов повозился с замком, снял кандалы, передал караульному. – Ну, что ещё? – спросил Нечаев. – Так что – записка вам с воли… – Ну, читай. – Не могу-с. Записка с секретом… Нечаев сел на постели. – Дур-рак! Помощник смотрителя вытянул руки по швам. – Давно бы уже научился и шифрованные письма разбирать!.. Вот Гудков же научился!.. Ну, ладно, давай сюда. Он взял аккуратно запечатанное конвертом письмо, небрежно сунул под подушку. Мельком взглянул на Нефёдова. Вздохнул. – Чего ждёшь? A-a… Ладно… Ступай к старшему по караулу. Скажи: мол, Пятый нумер приказал целковый тебе выдать. Помощник помялся. – Дык… Не поверят-с. Нечаев ещё раз вздохнул. – Ну, что с вами делать… Он присел к столу, раскрыл тетрадь, разлинованную на квадратики. Оторвал один квадратик, на котором было написано: «Один рубль». Подал Нефёдову. Тот взял с благоговением. Спросил: – Не изволите ли приказать купить вам что-нибудь? – Изволю! Ножик для бумаги купи, да линейку, – видишь, деньги у меня рваные получаются. Ну, ступай… Стой! Позови-ка унтер-офицера. – Слушаюсь! Помощник выскочил из камеры. Нечаев достал из-под подушки письмо, распечатал, начал читать. Когда унтер вошёл, Нечаев дочитывал письмо. Унтер ждал, стоя навытяжку посреди камеры. – А! – сказал Нечаев, словно только что увидел унтера. – В седьмой камере, я знаю, новый узник. – Точно так! – ответил унтер. Он уже давно не удивлялся прозорливости Нечаева, этого таинственного и страшного человека. – Ну, так вот. Настоящая его фамилия Бобохов. Он в жандармов стрелял при аресте. Приговорён к расстрелу, но государь милостиво изволил заменить расстрел каторгой. Так что Бобохов скоро отправится на Кару. Но вот что… – Нечаев понизил голос. – Знай, что Бобохов – колдун и тайно работает на германского кайзера. Он может в воду уйти! – Это как? – поразился унтер. – А так! Уйдёт – с тебя голову снимут. Ты вот что. Когда он будет умываться, ты стой позади него. Он уже уходил так однажды из домзака. Пошептал на воду – и бултых в рукомойник, да в трубу-то и ушёл! Только сапоги мелькнули. Его, правда, потом поймали: он по трубе в Неву уплыл, а на берегу его полицейские и сцапали. Унтер раскрыл рот от удивления. – Во-от оно что!.. – шёпотом выговорил он, словно поражённый неким откровением. – Вот то самое, – без усмешки, строго выговорил Нечаев. – Иди. Да смотри, стой позади него, и хватай покрепче в случае чего! И еще конвойных с собой возьми! Потом придёшь – расскажешь. И Нечаев снова углубился в чтение. * * * Вечером вбежал унтер, взволнованный, с красным лицом. Нечаев приподнялся: – Ну, что? – Едва не ушёл! Спасибо, батюшко, за науку! Еле успели мы его за ноги-то ухватить! Теперь умываться в таз будет. Из таза-то он далеко не уплывёт! Унтер самодовольно разгладил усы и даже подмигнул Нечаеву. Нечаев строго сказал: – Что удержали – молодцы. И про таз ты хорошо придумал. Но вот что. Всё же он мой товарищ по несчастью, да и цель у него та же, что и у нас: старого царя долой, нового поставить. Так что купи-ка ему, братец, молока и белую булку. А на словах скажи: от Нечаева, мол. Понял? – Так точно! – Ну, ступай. Когда унтер ушёл, Нечаев упал на постель, задрал ноги и, зажав себе рот подушкой, начал хохотать. Но дверь снова приотворилась. Тот же унтер просунул голову в камеру: |