Онлайн книга «Если судьба выбирает нас...»
|
— Ладно! Шут с вами! Сколько думаешь народу пустить? — Восьмерых! — выпалил Лиходеев, обрадованный моей сговорчивостью. — Не-э… Четверых! И один из них — мой вестовой. — Так точно, вашбродь! — гаркнул фельдфебель. Если он и был недоволен, то виду не показал. — Жигун! — кликнул я своего самого шустрого вестового. — Пойдешь на ничейную землю с остальными… Глянешь там, что да как! Уяснил? — Будет исполнено, вашбродь! — Все! Сгиньте с глаз моих! Сначала, аккуратно и бесшумно, по одному, на нейтралку ушли разведчики, следом приготовились и мои ушлые подчиненные. Лиходеев лично проинструктировал каждого, уделив особое внимание Жигуну. Пальцем левой руки, подцепив вестового за ремешок каски, подтянул его ухо к своему рту и что-то вполголоса внушил, наставительно помахивая указательным пальцем правой перед носом гренадера. — Уяснил, босота казанская? — закончив поучения, взрыкнул Кузьма Акимыч. — Так точно, господин фельдфебель! — Ну тогда идите! С Богом! Гренадеры по очереди перемахнули через бруствер и исчезли в ночи. Отправив солдат на задание, фельдфебель подошел поинтересоваться: «Какие будут приказания?» — Вот что, Лиходеев! Раз уж я сегодня такой добрый, то сиди-ка ты тут вместо меня и наблюдай. А я вздремну, пожалуй! Устал, как собака, а вы тут со своими инициативами лезете! Бросив охапку принесенного Савкой свежего сена в подбрустверную нишу, я расстегнул амуницию, пристроил в изголовье автомат и улегся спать, завернувшись в шинель. Лето хоть и теплое, а земля-то — холодная! Уснул быстро, даже несмотря на то что в наших окопах уже вовсю шумели, разворачивая свою ремонтно-хозяйственную деятельность, бравые саперы. 12
Выспаться как следует мне так и не удалось… Часа через два после ухода «охотников» со стороны нейтралки прозвучало несколько выстрелов… А потом началось такое! Переполошившиеся посты палили с обеих сторон, взлетали ракеты, стрекотали пулеметы. Забухали полковые орудия и минометы. Вся эта катавасия продолжалась почти сорок минут и постепенно сошла на нет. — Сходили! Мля… Поглядели! — бурчал я себе под нос, вжимая голову в плечи… Когда стрельба только началась, на наблюдательный пункт посыпались звонки сначала от командира роты, потом из батальона и наконец из штаба полка. Прикрывая мембрану телефонной трубки рукой, чтобы было лучше слышно, я раз за разом докладывал, что движения противника не наблюдаю, никаких сведений о разведывательной команде не имею, но как только — так сразу! Упаси нас Господи от огня противника и излишнего внимания начальства! К тому моменту как вернулись наши охотники, я был доведен до белого каления и то и дело взрыкивал на окружающих. Окружающие предпочитали держаться от недовольного меня как можно дальше. Так вот, сначала в траншею через бруствер ссыпались четверо моих нерадивых подчиненных, а уже следом поочередно спустились гренадеры из разведкоманды. Причем, что характерно, не одни! Добычей и, собственно, прибавлением, в этой теплой компании оказались два связанных немца с кляпами во рту. — Савка, фонарь давай! — распорядился я и с ходу застроил фельдфебеля разведчиков. — Докладывайте! Что у вас там приключилось? Что за стрельба? — На германскую разведку наткнулись, вашбродь. На артиллеристов… Приглядывали мы за ихней траншеей. Слышим — ползет кто-то. Ну мы их подпустили поближе и кинулись. Двоих в ножи взяли, еще двоих скрутили. Хто ж знал, что там еще один лезет… Он, ирод, палить начал… Мы его, конешна, кокнули, да поздно — нашумели… Германцы так палили — страсть! Как живы-то остались — непонятно! Одной помощью Господней и спаслися! — Разведчик размашисто перекрестился. — Раненые есть? — Никак нет, вашбродь! Царапины токмо, хучь и до крови! — Ну молодец, показывай пленных! — Сергунька! — окликнул фельдфебель кого-то из своих. — Давай немаков сюды! Вид пленные имели довольно жалкий: в грязной изорванной форме, с разбитыми физиономиями и какими-то тряпками во рту в качестве кляпов. Судя по расцветке галуна и погон — действительно артиллеристы: офицер и унтер. — Ну-ка выньте у офицера кляп! Поговорить с ним хочу! Кляп вытащили, и пленный предстал передо мной, щурясь от света потайного фонаря уцелевшим глазом, — другой был подбит и заплыл огромным синяком. — Name? Dienstgrad? Truppenteil? [90] — Leutnant Lamm! Die erste Schwerebatterie des zwanzigsten Armeekorps! [91] — Fhnfzehnzentimeterkaliber? [92] — Ja… [93] Поболтав еще немного с очумелым немецким лейтенантом, я выяснил, что на нейтралку они вылезли с целью оборудования поста скрытого наблюдения, дабы корректировать артиллерийский огонь во время завтрашней атаки. Когда немцев увели в штаб полка, я взялся за телефон — пора было доложить о событиях веселой сегодняшней ночки. К тому моменту когда я вдоволь наобщался с вышестоящими начальниками всех уровней, у меня над душой уже стоял довольный Лиходеев. — Разрешите доложить, вашбродь? — Докладывай! — Хорошо охотники сходили. С прибытком вернулися… Спасибо вам, вашбродь! Вот, стало быть, благодарствуем. — Лиходеев положил на снарядный ящик, используемый в качестве телефонного столика, нечто, завернутое в тряпицу. — Разрешите идти? — Иди… — Кузьма Акимыч исчез как утренний туман — тихо и незаметно, а я осторожно развернул оказавшийся тяжелым сверток. Ого! Массивная кобура из коричневой кожи и небольшой никелированный пистолет с рифленой деревянной рукояткой. Последний я взялся внимательно рассматривать. Надпись с левой стороны гласила: SELBSTLADE PISTOLE BEHOLLA CAL 7,65 — значит, «бехолла» калибром 7,65. Над спусковым крючком — серийный номер: 9019. С правой стороны название расшифровывалось: BECKER U HOLLANDER WAFFENBAU SUHL. О! У отца есть охотничий карабин «маузер» — и тоже «Беккер и Холландер». |