Онлайн книга «Пасынок судьбы»
|
— Какие стожки? Ну? — Годимир едва сдержался, чтобы не сграбастать селянина за грудки и не тряхнуть. — Дык… эта… паленые. — Кем паленые? Когда паленые? — Дык… Известно кем… эта… Дракон палил… С видом победителя рыцарь оглянулся на Олешека. Ну, что скажешь теперь? Шпильман пожал плечами: — Мало ли от чего у кметей сено погорело? — Вот именно, — поддержал его пан Тишило. — Пьяные были, вот и пожгли. А на дракона свалить легче легкого. Но Годимир их не слушал: — Еще что-нибудь было? Видели, может, дракона? Скотина не пропадала? — Дык… эта… Отчего не пропадала? Эта… того… очень даже пропадала… У… эта… Дуськи-вдовицы… третьего дня корова… того… сгинула… — Вот! Еще что? — А к Василине… эта… тоже вдовице… дык… того… грят… летает ночью… — Да ну? — притворно изумился Олешек и подмигнул Годимиру: «Помнишь, мол?» — Прямо-таки и летает? Змей крылатый? — Сосед, верно, летает, — прохрипел бродяга. — Дык… эта… — кметь малость осмелел и разговорился. — Не верите… того… не надо. А дракон… эта… к ней кажную ночь… того… летает. Позеленела баба… эта… вся. — Что ж не посинела? — расхохотался шпильман. Иконоборцы дружно, как один, сотворили знамение и наградили охальника испепеляющими взглядами. — А ведь и правда… — Пан Конская Голова намотал ус на палец, подергал, словно проверяя его на крепость. — Ежели летает к кметке дракон, как они с нею?.. Ну… — Он замялся, подбирая нужное слово. — То-то и оно! — поддержал его Олешек. — Дракон — чудище здоровенное! В первую же ночь ухайдакал бы вдовицу. — Отчего же здоровенное? — хмыкнул Ходась, довольный тем, что больше никто не обсуждает его предложение панам рыцарям. — Видали под Дыбще одного. Чуток больше козы. Хвост, врать не буду, в сажень… — Ну, сильны у вас в Заречье! — восхитился пан Тишило. — У нас, в Полесье, о драконах и думать забыли, а тут такое! Так ведь? — Это не дракон, — отмахнулся Годимир. — Это выверна. Ну, я про ту, что под Дыбще… Тулово козье, а хвост саженный. Магистр Родрик именно так в «Монстериуме» их описал. Чудище вредное, конечно, но до дракона ему… — Ага, как до Лютова на карачках, — поддакнул Олешек. — Так, пан Тишило, у вас в Грозове говорят? — Говорят, скрывать не буду, — усмехнулся полещук, подкрутил ус. — А! Ну вас! — Годимир снова повернулся к кметю. — Где твое село? — Дык… эта… — Корову, — громко произнес бродяга, — разбойники сожрали, к бабке не ходи. — И к вдове они же летают? — нахмурился купец. Не по душе ему пришелся оборванец. Ох, как не по душе! — Зачем же летать? Ножками бегают. — Где твое село? — еще раз как можно более благожелательным тоном повторил рыцарь. — Дык… того… просеченские мы… — Это как на Ошмяны ехать. Чуток вправо забрать от тракта, — пришел ему на помощь Андрух. — На Ошмяны? Это хорошо! Эх!.. — Годимир скривился, вспомнив, что лишился оружия, доспехов и коня. — Не грусти, пан Косой Крест, — ободрил его пан Тишило, догадавшийся наверняка о ходе мыслей молодого рыцаря. — Что-нибудь придумаем. Обещаю. — Спасибо! — Молодой рыцарь кивнул. Если и правда поможет бело-красный рыцарь выручить снаряжение, можно будет прямо из Ошмян отправиться в эту… Просечку… Или Просеченку? — Как село-то называется? Говори толком? Не блей. — Дык… эта… Просеченка. — Точно, точно Просеченка, — подтвердил корчмарь. Годимир кивнул, вернулся за свой стол. Какое-то время все сосредоточенно работали челюстями. Чего греха таить? Проголодались изрядно. Голод, он не щадит ни паломников, ни странствующих рыцарей, ни певцов-музыкантов. Иконоборцы чинно, но весьма прилежно обсасывали хребты карасиков. Сидящие за «благородным» столом по очереди черпали ложками со сковороды, прихлебывая густое, светло-желтое пиво. Задержавшимся на коновязи оруженосцам и слуге пана Тишило досталась здоровенная миска пшенной каши, политая топленым салом и присыпанная сверху шкварками. Олешек ел наравне со всеми. И не скажешь, что невысокий да щуплый. Ложкой махал — будь здоров! «Куда в него вмещается только?!» — восхищенно подумал Годимир и едва не поперхнулся, ощутив сверлящий затылок взгляд. Он обернулся. Так и есть! Бродяга уже не лежал, а сидел, скрестив ноги на манер басурман-кочевников из-за Стрыпы. Почесывал правой рукой щеку прямо через повязку и бесцеремонно рассматривал панов рыцарей. Перехватил взгляд Годимира и неожиданно подмигнул. — Ты чего? — нахмурился рыцарь. — Да ничего, пан рыцарь. Ничего. Больно уж смачно ты мечешь. — Он взмахнул пару раз ложкой, потешно изображая движения Годимира. Пан Тишило захохотал, Олешек фыркнул в ладонь, а купцы сердито переглянулись между собой. Оно и понятно, бродяги и торгаши — извечные враги. Уж скорее монах подружится с разбойником, чем купец с попрошайкой. — Есть хочешь? — повинуясь неожиданному порыву, спросил словинец. — А! — махнул рукой бродяга. — Не впервой. — Держи! — Годимир взял со стола краюху хлеба толщиной в пол-ладони и протянул ее одноглазому. — Ну, спасибо тебе, пан рыцарь, — хриплый голос бродяги на краткий миг о чем-то напомнил Годимиру. Но о чем? — Не ожидал… Он замолчал, но, вопреки ожиданиям, не вцепился зубами в хлебный мякиш, а сунул краюху в складки одежды. Поднялся, потер кулаком поясницу. — Ну, коли ты такой добрый, пан рыцарь… В ответ на твою доброту — моя рассказка. Я поведаю, а там сам решай — на пользу она тебе или во вред… — Что за рассказка? — А простая такая… Горшечника Пархима убили. Слыхал? — Как? Когда успели? — Как — не знаю, но третьего дня его мертвого нашли. В кустах, на обочине. — Как третьего дня? Я же… Мы же… Мы только вчера его видели. Или позавчера? — Позавчера, пан рыцарь, — вмешался Олешек. — Вчерашний день ты в беспамятстве пролежал. — Так как же так? — А не знаю, — буркнул оборванец и быстрым шагом покинул корчму. — Эй, ты куда? — Годимир вскочил, едва не опрокинув лавку. Но его никто не слушал. Бродяга выскользнул за дверь и был таков. — Эй, погоди! — Да чего годить-то? — расправил бороду Ходась. — Чего годить? Третьего дня, я слыхал, Яроша Бирюка кто-то из колодки выпустил. |