Онлайн книга «Клинки Порубежья. Книга 2. Мести не будет»
|
— Так давайте выпьем, панове! — подытожил Цимош. Когда все уже закусили и мало-помалу начинали шуметь, кричать, швырять кости собакам, Хватан тихонько спросил Войцека: — Пан сотник, удалось? Довезли? Меченый ответил не сразу. — Н-нет, не удалось... — Как же? Как так, дрын мне в коленку? — вспыхнул сухой соломой урядник. — П-понимаешь, трудно выполнить невыполнимое. Пойти т-т-туда, не знаю куда, п-привезти то, не знаю что. — Не понял, пан сотник... — Да что там п-понимать? Не было никакой казны. Т-то есть казна-то на самом деле б-б-была... Скорее всего. Т-только не нам ее доверили. Хватан затряс головой: — Тьфу ты, ну ты! Что делается на белом свете! А в сундуке?.. — Свинец. — Дрын мне в коленку! Так значит все напрасно? Зазря односумы помирали? — К-кто знает, что в нашем мире зря, а что нет? — вздохнул пан Шпара. — Т-т-только Господь. Нам б-было приказано служить — мы служили. Хорошо ли, худо ли? Д-думаю, скорее хорошо. — Но мы-то верили! А нас... — Т-точно. Подставили нас. Сделали подсадных уток. Живца... Как т-там еще можно н-назвать? — Как же так можно, дрын мне в коленку?! Патриарх, подскарбий! — П-политика, Хватан, политика. Кто-то интриги плетет, а к-к-кто-то кровушку льет. Жизнь т-такая... — Я его убью! — Молодой порубежник сжал кулаки, глаза налились кровью. — Леший с ними, с Глазиками да Шилодзюбами, но Грая я не прощу! — К-кого убьешь? — Богумила, преподобного нашего! Змеюку двуличную! — Д-да? — Войцек отпихнул ногой собаку и сунул под стол пирожок с зайчатиной. Волосатая рука маленького лешего перехватила его на лету. Звереныш в дороге оголодал не меньше людей. После той бешеной скачки, когда от волков удалось оторваться только благодаря чуду и метким стрелам Бичкена, когда пали, не выдержав напряжения, два коня, не считая Юржикова буланого, зарезанного хищниками, лесовика пытались отпустить. Накормили из скудных запасов, Ендрек промыл настоем дубовой коры и перевязал глубокую рану, тянущуюся от поджилок ниже колена до пятки, потом развернули носом к ближайшему лесу — иди, мол. Он не ушел, остался греться у костра. В другой раз попробовали просто оставить под кустом. Не удалось — леший бежал сзади, припадая на раненую ногу, хныкал, забавно морща волосатую мордочку, «хукал» жалобно. Первым не выдержал пан Юржик. Вернулся и забрал звереныша на руки, а после усадил в пустующее седло Войцекова вороного. Так и прижился леший в отряде пана Шпары. Даже Лекса, больше всех выступавший против присутствия двуногого зверя, в конце концов махнул рукой. Клички придумать ему пока и не удалось, хоть были самые разные предложения. Потому звали просто Лешим или Лясуном. Зверь отзывался. И вообще, оказался на редкость понятливым — куда там даже самой умной собаке. Больше всех он жаловал пана Войцека. После богорадовского сотника стоял пан Юржик. Потом Ендрек, которого Леший опасался за то, что медикус ковырялся в его ране. А уж самыми последними были Лекса, Лодзейко и Бичкен, не слишком-то ласково относящиеся к лесовичонку. — Д-да? — повторил Меченый. — А что ж только Богумила? А как же пан Зджислав, п-п-подскарбий прилужанский? — Эх! — Хватан звучно ляснул ладонью о стол. — Чего уж там... Еще во вресне зубами хотел порвать обоих. А после, как поглядел на пана Зджислава... — Где? — Пан Войцек напрягся, как боевой конь перед атакой. — Где т-ты его видел? Порубежник улыбнулся: — Да здесь же. У Беласцей... — Что?! — Не буду томить тебя, пан сотник. Он и сейчас тут живет. Можешь повидать. Только толку с этого никакого не будет. — Эт-то еще п-почему? — Умом он тронулся. Поет коломийки и днем и ночью. Ох, и коломийки у него, пан сотник, дрын мне в коленку! Врагу такие слушать не пожелаешь... Да, так вот. Коломийки поет да разговаривает невесть с кем. — К-к-как это? — Ну, вроде видит кого-то рядом, а мы не видим. Иногда мне кажется, будто с бабой говорит. Шутит, а иногда жалуется на жизнь. — Он видит, а д-д-другие не видят... — задумался пан Войцек. — Да, дрын мне в коленку! Забыл сказать тебе, пан сотник. Слепой он. Глаза выжжены либо выколоты. Слухи ходили, что Зьмитрок его в пыточный каземат упек. Добивался, чтоб выдал — где казна Прилужанской короны. — Ясно! — выдохнул Меченый. — Что ясно, пан сотник? — Ясно, откуда М-м-мржек Сякера с Владзиком Переступой про наш п-путь узнали. И по какому тракту везем, и к-к-куда... — Да неужто? — А я-то недоумевал, д-дурень! На силу чародейскую г-г-грешил! А оно вот где собака порылась! — Так может, и правда силой чародейской Мрыжек вызнал? Я думал, его ослепили со злости, что не выдал ничего... — Н-ну да! Колдовством он конечно м-м-мог за нами следить, но тогда он отставал бы. Хотя бы н-на шаг. А он впе-е-ереди шел. В Искорост раньше нас заявился. Купца Болюся Галенку п-п-пожгли грозинчане... Откуда он мог про него знать? — А Издора помнишь, пан сотник? Может, неспроста он в Выгов ушел да и потерялся? — Он раньше у... у... ушел, чем нам задание дали. Или забыл? — Верно. Забыл. Виноват, пан сотник. — Я д-думаю, Издора Гредзик прикончил. Или кто из рошиоров, опять же п-по наводке Гредзика. Так что он в наших б-б-бедах не виновен. А вот Зджислав! — Так за что его зрения лишили-то? Не пойму, дрын мне в коленку! — А за п-просто так. Иль ты мало о Зьмитроке слышал? — Не мало. — Т-так что ж удивляешься? Тут Климаш прервал их беседу, наклонившись в уху Меченого: — Что-то вы, панове, совсем нас забыли. — П-прости, заговорились, — отвечал Войцек. — О госте вашем з-заговорились. — О пане Куфаре, что ли? — О нем. — Э-э-э, пан Войцек... Пропащий это человек. И жалко его, и... — Климаш махнул рукой. — Я тебя понимаю, пан Войцек, вы, малолужичане, на нас, великолужичан, сейчас в обиде. — Н-не на вас... На тех, кто нас б-быдлом и разбойниками хаял. К-к-кто советовал Уховецк забором обнести... — Ну так, пан Войцек, лес рубят — щепки летят. Горячих голов в Выгове испокон веков хватало. Чего не наговоришь в сердцах? — Н-не на простого выговчанина я в обиде. А на такого в-ве-ельможного пана, что чином подскарбия пожалован был. — Так ты не знаешь еще? — Чего я н-н-не знаю? — Что король Юстын Зьмитрока Грозинецкого с подскарбия снял и из Выгова выслал. |