Онлайн книга «Клинки Порубежья. Книга 2. Мести не будет»
|
Пан Войцек в один шаг — благо теснота каморки позволяла — поравнялся с ним. Схватил за плечо, приподнял. — Ты на смерть н-нас... А! Чтоб тебе пусто было! — Меченый разжал пальцы, махнул рукой. — Живи! Повернулся к Хватану и Ендреку: — Пусть его! Пошли отсюда! Хватан с готовностью шагнул к двери, пожимая плечами, словно хотел сказать — вот видишь, я же предупреждал. Но Ендрек помедлил. Лечить душевнобольных его еще не учили — рано. Да и темное это дело — с чужой душой разбираться. Как говорится, чужая душа — потемки. Интересно, как бы Лекса эту пословицу вывернул? Но от студиозусов пятого года обучения, с которыми довелось как-то раз харчеваться за одним столом, он слышал, что если не лечить, то хоть поговорить с ними можно. Главное — подход найти. Вот в этом-то и заключается самая трудная трудность. Ведь у каждого больного свой норов. Даже у того, кто брюхом мается или сопли остановить не в силах. А уж у безумцев-то и подавно... — Погоди, пан Войцек! — Студиозус отлепился от косяка. — Дай, я попробую поговорить с ним. — Н-ну, пробуй, — недоверчиво повел усом Меченый. Ендрек подошел поближе к пану Куфару, присел на корточки. — Пан Зджислав, пан Зджислав... — А? — Слепец поднял голову. — Ты кто? Кто ты? — Лекарь я. Помочь тебе хочу. — Лекарь? Ах, лекарь! Верни мои глазоньки, лекарь. Тяжко мне без них, худо. Света белого не видно. Все ночь да ночь... Если б еще не моя пани ясновельможная, совсем бы ума лишился. Медикус заставил себя не обращать внимания на ехидный шепот Хватана за спиной. — Где казна Прилужанского королевства? — мягко проговорил он. — Ведь не в Искорост ее отправили. — А ты кто? — подозрительно проговорил Куфар. — Ты — Зьмитрок, я знаю! Изыди прочь! — голос его загремел, как у диакона. — Я — не Зьмитрок. Я — лекарь. — Ты лекарь? Врешь. Ты подсыл Зьмитроков. Ничего не скажу... Будет грозинчанин подскарбием без казны. Всем Прилужанам на смех! — Я — не Зьмитрок. Я — не подсыл его, — терпеливо, как маленькому ребенку, объяснял Ендрек. — Я лекарь. А Зьмитрока нет уже в Прилужанах. Ни в Малых, ни в Великих... — Ха! В Малых! Так ему князь Януш и позволит туда нос сунуть! — Верно. Не позволит. Погонит поганой метлой... — И сапогом кованым под зад! — весело подхватил слепой. — И будет собаками травить до самой Луги! — Захотелось супостатам Да нашей землицы. Удирали босиком До своей столицы! — Вот видишь, я — не подсыл Зьмитрока. Я — лекарь. Убедился? — Может, и поверю. Э, погоди, — вдруг скривил губы пан Зджислав. — Молодой ты какой-то... Я, понимаешь, самого Каспера Штюца знавал! — И я знаю пана Штюца! — с готовностью сознался Ендрек. — Он меня в Руттердахскую академию на учебу рекомендовал. — Так ты, парень, наш? Лужичанин? — Да! — Из какого города? — Из Выгова я. Коренной. — Это плохо. — Почему? — Не люблю выговчан. — Так я же с паном Войцеком Шпарой заодно. Казну прилужанскую в Искорост возил... — Ха-ха-ха! — расхохотался Куфар. — Казну! В Искорост! Не казну вы возили, а свинец! Стоящий тут же пан Шпара скрипнул зубами. Шрам на его щеке побелел. — Тоже мне — новость! Мы и сами это узнали! — А как у Переступы рожа-то скосилась! Ендрек оглянулся на Хватана и Войцека. Подмигнул. — У какого Переступы? Кто такой? — Князя Зьмитрока Грозинецкого пес цепной. — А он тут при чем? С какого боку-припеку? — Ха-ха! Как это при чем! Я ж его за паном сотником богорадовским направил. И Мржека, колдуна проклятого, тоже. Вот потеха, думаю, будет. Войцек Шпара — воин знаменитый. На все Порубежье известный. Как схлестнутся с ротмистром Переступой, кто угадает — чья возьмет? Пан Войцек едва не зарычал. Сдержался потому, что пришлось удерживаать Хватана, готового броситься на калеку с кулаками. — А где ж истинная казна, настоящая? — Ха! Так я и сказал! Нет, ты все-таки подсыл Зьмитрока! Раскусил я тебя... — Да какой я подсыл? Просто любопытно! Я ж казну себе не заберу! На кой леший она мне? — Все вы, подсылы, так говорите! — Ой, ладно! Не хочешь, не говори! Да ты, пан Зджислав, и сам, верно, забыл, куда отправил казну. Ты лучше вот что скажи? Где митрополита Годзелку искать? — Годзелку? Вот спросил! Его найдешь! Я и подскарбием был, а захоти его преподобие затихариться, вовек не нашел бы. Не знаю я, где пана Богумила найти. Не знаю. — Эх, жаль! Мы бы ему про Мржека Сякеру рассказали бы и про пана Переступу, и про драгун грозинецких много чего... Ну, прощай, пан Зджислав! Ендрек поднялся. — До свиданья, моя милка, Моя черноока! С супостатом на войну Еду я далеко. Пан Куфар даже по колену захлопал ладонь, отбивая ритм. — П-прощай, пан Зджислав, — скрипнул зубами Войцек. Развернулся на каблуках. — Эй, служивые, погодите-ка, — вдруг окликнул их бывший подскарбий. — Что, пан Зджислав? — как можно мягче спросил Ендрек. — Да ничего. Понравились вы мне, служивые. Песни петь не мешали. Вот пани мою вельможную зря прогнали — она тоже мои песни любит. Бывало, слушает, слушает... — Т-т-ты что-то сказать хотел, пан Зджислав, или так просто куражишься? — Ишь ты! Обиделись мы! Словно не сотник боевой, а панночка на выданье! — П-прощай! Живи, гнида. Рук об тебя марать не охота, — прорычал Войцек. — Не говоря уже про честную сталь. — Мужи государственные, дрын мне в коленку, — подхватил Хватан. — Давил бы, как клопов! — Ха-ха-ха! — безумец веселился. Смеялся, запрокинув голову, показывая недостающие зубы в распахнутом рту. — Ха-ха! Нет, погодите, служивые! Я же говорю — понравились мне. Загадочку загадаю. Разгадаете — найдете Богумила Годзелку. — Ну? — чувствуя, как дрожит от волнения голос, вновь наклонился к слепому Ендрек. — Не нукай, лекарь, не запряг еще! Ищите лес, где беда собачья с памятью малолужичанской сойдутся. Там и Годзелку найдете! Студиозус глянул на своих товарищей. Пан Войцек пожал плечами. Хватан плюнул на чистый пол, растер носком сапога. Махнул рукой. — Спасибо тебе, пан Зджислав, — за всех поблагодарил Ендрек. — Прощай, не грусти без нас. |