Онлайн книга «Горячие ветры Севера. Книга 3. Закатный ураган»
|
И все бы ничего, да что-то грызло короля изнутри. Будто червяк спелое яблоко. Тоненький голосок жужжал медоносной пчелою. Или нет, скорее полосатым шершнем. Пчела так жалить не будет, штрыкать душу ухналем, в костре каленным. Скорее, чтоб заглушить этот голосок, чем для убеждения гвардейца, Властомир грянул кулаком по столу: – Матерью Коней клянусь! Всех трейгов изведу! Умоются еще кровушкой проклятые за Зимогляда. За позор! Селинку ломтями резать буду. Даром что баба! А Валлана… – Король запнулся, перевел дыхание. – Валлана просто так убью. Быстрой смертью. Он мне у Кровавой лощины жизнь спас. Да и не было его в Трегетройме тогда. Мне сказывали. Вскочил. Глаза навыкате. Красные. Бранебор привычно хекнул. Засунул большие пальцы за пояс. – Ты охолонь, государь. Надо будет извести трейгов – изведем. Эка невидаль! Токмо стола не сокруши. Не то в сей час какой-нито харч принесут, медовухи горячей опять-таки – Бажен спроворит. А нам, ровно зверям, на полу жрать придется. Мы с тобой до конца. И супротив трейгов, и супротив остроухих… Да хоч супротив Империи. Зазря, что ли, вождем вождей выбирали? Властомир махнул рукой, в два шага достиг стоящей у входа бадейки, зачерпнул ковшиком ледяной воды. Долго пил, закусив зубами липовый ковш в виде уточки. Дергал кадыком. Потом сел, смахнул ладонью капли с бороды. – Добро, воевода. Что-то дерганый я нынче. Как конь дурноезженный. Чего там с баней-то, а? – Зараз покликаю Бажена. Верно, готово все, – Бранебор поднялся, шагнул к двери, которая вдруг распахнулась ему навстречу. С облаком морозного пара ворвался молодой парнишка-коневод. Командир гвардейцев узнал его. Тот самый отрок, что повстречал возвращающееся с великой обидой посольство Зимогляда. Искалеченные, замученные ранами и горем веселины выбрались почти к зимовнику табунщиков рода Куницы Желтогрудки. А Прискор – да, точно так и звали молодого воина, – в тот день коня заезжал. Ох, и славный конь был! Чудо, не конь. Ровно из золота литой. Про просьбе Зимогляда пареньку особую милость явили – приняли прямо в гвардию, да еще вместе с конем. Только не повезло Прискору. В первом же бою погиб его Золоток. По дурости погиб. Напоролся на рогатину брюхом. А рогатина та в руках у мальчишки-трейга, совсем сопляка зеленого, была. С той поры Прискор ходил за конями прочих гвардейцев. По хозяйству Бажену, коморнику Властомирову, пособлял. «Небось, поесть принес», – подумал Бранебор, но парень заскочил налегке. – Что стряслось? – насупился воевода. – Отвечай! – Всемил велел передать, – Прискор поклонился королю и командиру. – Трое мужиков заявились. К государю просятся. Сказывают, мол, от принца трейговского Кейлина с посольством. – Да ну? – Бранебор вмял кулаки в защищенные кольчугой бока. – Так и сказали? Трейги? – То-то и оно, что наши, – развел руками парень. – Зови! – не терпящим возражения тоном приказал король. Прискор скрылся в сенях. – Да не всех! Одного пущай запустят! – крикнул ему вслед Бранебор. – Что за стрыгаевы шуточки? – пробормотал Властомир, усаживаясь повеличественнее. Расправил бороду. – Кейлин ведь неживой вроде. Али нет? – Да волчара его знает… – пожал плечами гвардеец. – Трепали, без вести пропал. Еще трепали, будто Витгольд по нему уж и тризну справил. Того и Селинка взбеленилась… – Тут воевода понял, что сболтнул лишнего, напоминая государю об оскорблении, и захлопнул рот. Сперва вошли два вооруженных сторожа. Десятник Всемил и коренастый Вторак, несравненный умелец в бою на ножах. В самый раз в тесной комнате, если гость злое замыслит. За ними здоровенный детина с мохнатой овчинной шапкой в широких ладонях. Он поклонился хитро – не враз поймешь: то ли почет оказал королю, то ли наклонился, чтоб лбом о притолоку не ушибиться. Глянул дерзко, расправил плечи. Ни меча, ни ножа на поясе не видно – охрана отобрала, – а страху нет. Уверен в себе. Властомир внимательно оглядел посла. Правда, веселин. Породу не спрячешь и не подделаешь. Светло-русая борода до половины груди. Волосы с изрядной сединой на две стороны расправлены. Годов сорок. В его возрасте вождями родов становятся. Ну, на худой конец, обзаводятся внуками. А этот… – Чей будешь? – без приязни вопросил король, буравя пришельца серыми, цвета хорошей стали, глазами. – Зимородки мы, – верно понял вопрос посол. – Меня Бессоном кличут. – Ты взаправду от Кейлина или брешешь? – Брешет собака, государь, а мне резонов нету. Могу грамотку предоставить, – Бессон полез за пазуху. Вторак напрягся, положил руку на черен ножа. Мало ли что у него там? Посол извлек на свет туго скрученный пергаментный свиток, завернутый для пущей сохранности в чистую холстину. Передал Бранебору. Тот – Властомиру. Король повертел обкрученный суровой ниткой пергамент в пальцах. Ни печати, ни какого иного знака. Небрежно бросил на стол. – Так Кейлин, говаривали, погиб. Или нет? – Оно… – замялся Бессон. – Оно не без того. Я к тому, что мог погибнуть. Везли его на верную смерть. Петельщики… – Во как? – вскинул бровь король. – Как есть. Петельщики, значит, везли, а моя ватага отбила его. – Твоя ватага? – Дык, моя. – Как же ты ватажником заделался? Поведай-ка, – хитро прищурился король. – Дык, мой десяток отстал от войска. За фуражом мы, значит, ехали, а тут… – От какого войска? – Ну, знамо от какого. От нашего, веселинского. От твоего то бишь, государь. – Так ты дезертир? – Нет. Не так, государь. Не дезертир. Наш десяток на остроухих, волком нюханных, напоролся. Едва ушли двое. Я и побратим мой, Охват. А выживать-то надо. Помаленьку к нам еще людишек, обиженных судьбою, набежало. Все думали в Повесье выбираться. – Нет. Ты таки дезертир, – оскалился король. – А ежели я тебя прикажу на кол? – Твоя воля, государь, – нахмурился Бессон. – Приказать можешь. Только я теперь Кейлину, законному королю Трегетрена, присягал. Ему служу. Им с посольством к тебе назначен. – Ишь ты, – Властомир покачал головой, переглянулся с Бранебором. – Ишь ты, поди ж ты, что же говоришь ты… Добро, посол ты или не посол, говоришь, живой Кейлин? – Живой. Сперва мы не знали, что он принц трегетренский. В ватагу приняли честь по чести и прозвищем наградили – Живолом. А после уж… как открылся. – Открылся! Ты гляди, открылся ему. И вы поверили? – Поверили. Было кому доказать. – И кто ж это доказывал? – Петельщики там были. Лабона помнишь, государь? Полусотенником у Валлана ходил? – А что, уже не ходит? |