Онлайн книга «Обряд Ворлока»
|
— Владычице милостивая, человеколюбивая и зло не помнящая, приими жалость нашего прошения и ходатайствуй неотступно о милости к милостивому Твоему Сыну и Владыке, еже помиловать и простить грех инославия умершим сродником нашим и иже с ними помянутым, отпущение и место сим милости неотъемлемо подати… [100] — пробормотал скороговоркой Димитрий. Вратко перекрестился. Хотя, конечно, динни ши вряд ли нуждался в православной молитве и благословении бога, власть которого его народ не признавал и — что там греха таить? — не любил. — Tha an t- m againn falbh, [101] — голос Нехты звучал ровно и даже равнодушно. Кто знает, может, у малого народца и не принято хоронить погибших? Пусть подземная тьма поглотит тело павшего. Новгородцу захотелось сказать какую-нибудь вису. Не обязательно свою. Но Вратко помнил слишком мало стихов, сочиненных скальдами минувших лет. Был бы здесь Хродгейр или Сигурд… Громкий предупреждающий рык волка вырвал словена из раздумий. И тут же накатившаяся невесть откуда волна холодного, беспричинного страха дала понять: вот оно, началось! — Берегись! — гаркнул Гуннар, сжимая черен меча двумя руками. Охнул и чуть слышно принялся молиться херсонит. Светящийся клубок на ладони Вратко мигнул, едва не погас, снова разгорелся. И снова мигнул… — Где ж ты, зараза, — сдавленно выругался Олаф. Новгородец обернулся и увидел, что соломенноволосый хёрд, подняв меч над головой, застыл, прикрывая отряд с тыла. Рядом с ним Нехта прижал приклад самострела к щеке. Лохлайн глуповато улыбался, поглядывая по сторонам, из уголка его рта сбегала струйка слюны. Димитрий, опустив раненого на камень, истово крестился. «Давай, давай… Нам сейчас помощь всех богов, вместе, взятых понадобится». И тут показался ужас глубин. Серая, косматая, покрытая спутанной шерстью и колтунами туша промелькнула по самому краю освещенного круга. Вратко успел разглядеть короткие задние лапы, кургузое туловище с раздутым брюхом, бугрящиеся мышцами плечи. — Господи! Помилуй меня грешного! — дрожащим голосом воскликнул Димитрий. Низкий глухой рев пронесся по пещере, заметался, отражаясь от каменных столбов. Вульфер в ответ коротко взвыл и замер, присев на задние лапы. — Как он нападает? — Гуннар на миг повернулся к Нехте. — Откуда мне знать? — отвечал динни ши. — Рассказывать было некому! Новгородец чувствовал, как липкие пальцы страха впиваются в сердце, тянут его вниз, в желудок, а потом дальше, как говорится, в пятки. Светящийся клубочек снова заморгал, словно факел на ветру. — Запали свечу, брат Димитрий! — охнул словен. — Я не удержу свет! — Да, да… Сейчас… — Херсонит суетливо порылся в сумке. Вытащил кремень и огниво. Пальцы его тряслись, и он никак не мог высечь искру. С ревом из темноты возник ужас глубин и, стоя на задних лапах, навис над Гуннаром. От чудища несло могильным тленом и плесенью. Круглые, как у совы, белесые буркалы казались глазами слепца — без зрачков, мутные, обрамленные реденькими ресницами. В разинутой пасти выделялись двухвершковые клыки. Морда выглядела словно изуродованное неведомой болезнью человеческое лицо. Широкий нос с вывернутыми наружу ноздрями; уши круглые, маленькие, прижатые к голове; тяжелые надбровья. Передними лапами — или руками? — ужас глубин попытался сграбастать кормщика. Гуннар отмахнулся мечом, а Вульфер безжалостной волчьей ухваткой нацелил клыки чудовищу в пах. «Еще бы… — отрешенно подумал Вратко, изо всех сил стараясь не дать погаснуть огоньку. — Там же жилы!» Ужас с ловкостью, неожиданной для такой грузной туши, отдернул лапу от клинка викинга, а волку подставил колено. Когда оборотень отскочил, с его пасти свисали лохмы седоватой шерсти, которая надежно защищала чудовище. Длинные спутанные пряди не так-то просто даже сталью перерубить. Не зря кочевники украшают шлемы конским волосом — прочным и скользким. Сухо щелкнул самострел Нехты. И одновременно с тетивой прозвучал удивленный голос Олафа: — Еще один! «Это конец, — пронеслась в голове словена непрошеная мысль. — Как от одного избавиться, непонятно, а целых два…» Парень повернулся и увидел лишь стремительный взмах меча светловолосого хёрда, оперение короткой стрелы подземельщика, едва виднеющееся из глаза второго чудовища, и темную полосу, пятнающую более светлую, чем у первого, шерсть. А потом клубок света растворился в окружающем мраке. Исчез, оставив после себя ощущение разочарования и обиды. — Можно их бить! — рычал Олаф. — Огня! — просил Гуннар. Нехта бессвязно выкрикивал слова на гэльском. Вратко никак не мог уловить их суть, хотя и понимал, что динни ши отчаянно ругается. «Нужно что-то делать! В темноте нам не отбиться!» Вратко забормотал, в суматохе проглатывая куски слов: Огнь Неба ясный Ньёрда Дар молит Требуй, что хочешь — Требу иль виру… [102] Ужас глубин заревел. Кормщик с проклятиями крестил воздух мечом — даже в ушах свистело. Щелкнули зубы… Вульфер? Или враг? Удар тела о камни… Хорса улыбку Любо нам видеть. Ворога злого Ворлок изгонит… Ничего не произошло, ровным счетом ничего. Да словен особо и не рассчитывал на успех. На скорую руку склепанные строчки, как бочка неумелого бондаря, ни воды, ни силы чародейской не удержат. И значит, никакого «ворога злого» ворлок изгнать не сможет. Тут нужно нечто большее, нежели простое везение. Щелкнул самострел. Ужас глубин взрыкнул. И вдруг завыл. Басовито, протяжно. Звук ударил по ушам, словно кувалда. Бронебойной стрелой ворвался под череп, заворочался там медведем, умащивающимся в берлоге. Вратко охнул и схватился руками за виски. Копье, загремев, упало на камни, отскочило и зацепило парня по голени. Новгородец зашипел сквозь зубы, но — вот удивительно! — боль от удара окованным древком на время отогнала страх. Сзади хрипло «хэкнул» Олаф. Зацепил? Или чудище вновь ускользнуло? — Брат Димитрий! — срывающимся голосом попросил парень. — Что там… |