Онлайн книга «На краю империи. Камчатский излом»
Митька прятаться и не собирался – у него было предчувствие, что его обязательно позовут пред офицерские очи. В командирской палатке он снял шапку и поклонился с почтением: – Звали, ваше благородие? – Тут я спрашивать! – грозно заявил немец. – Ты мне отвечать! – Как скажете, ваш-бродь… – пожал плечами служилый. – Дуррак! – чуть смягчился офицер. – Как тебя? Ив-хан? – Это по батюшке, ваш-бродь! А так я – Митрий Иванов. – Ты знать дорога Верхний острог? – А то! – расплылся в улыбке служилый. – Сколь раз хаживал и по воде, и собаками. – Ты плыть туда по вода? – заинтересовался немец. – Дык как… – замялся Митька. – Вот досюда еще можно шестами толкаться, а далее совсем мелко будет. Отсель пешком надо – через гору в другую речку. – Вифиль… Сколько надо ходить до другой река? – Ну, налегке за день добежать можно – тут тропа торная, только ее знать надо. – Ты слушать мой приказ сейчас, – заявил офицер. – Завтра люди брать груз, ты вести люди другой река. Там люди цурюк… м-м-м… назад идти. Ты ходить Верхний острог. Ты нести правитель мой приказ: прислать мне люди унд лодки, ты понимать? – Чего ж мудреного… – вздохнул служилый. – Только нельзя мне в Верхний. Меня ж в Большерецк отправили! А я, значит, приказ не исполню и назад вернусь? Нет, никак нельзя! – Ты есть дурак, Ми-трий! Степан писать тебе бумага, я подписать: ты ходить по дело государево. Твой командир в острог тебе будет кланяться, будет твоя команда выполнять. Ты понимать? – Меня? Мне кланяться?! М-м-м… – Митька лихорадочно соображал, пробрасывал в голове все возможные и невозможные варианты развития событий. – Вы, эта, господин капитан… Ну… Бат у меня здесь припрятан – как брошу? Бат-то новый совсем, стоит немало… – Лодка? – без особого интереса спросил Шпанберг. – Хороший лодка? – Отличный бат – муха не сидела! – заверил служилый и предложил: – Давай я его в Большерецк отгоню, а потом вернусь и в Верхний пойду, а? – Биллять! – взвился офицер. – Сколько стоить твой лодка? – A-а… Э-э… – изобразил мучительные раздумья Митька. – Три рубля, ваш-бродь, никак не меньше! – Хренеть совсем, да? – покачал головой немец. – Твой бат из золото делать?! Я давать один рубль и половина! – Э-э… Маловато будет… Совсем новый… – Батоги шопа бить хочешь, да? – Н-ну-у… Так дела не вершатся… – затосковал служилый. – Но я согласный… На два рубля! – Ептвоюма биллять! – прорычал офицер. – Хи-рен с тобой! – Только еще закавыка имеется, ваш-бродь… – робко продолжил казак. – Мне ж по реке Камчатке до Верхнего острога пять ден идти. По берегам там кусты непролазные да склоны с каменьями. Коли быстрее надо, потребно лодку нанять. А за то платить надо… – Вифиль… сколько? – Полтинник, ваше благородие, – развел руками Митька, – никак не меньше! – Ты пить мой кровь, казак! – озвучил свою догадку офицер. – Большой кнут о тебе плакать! – Меньше никак… – печально вздохнул служилый. – Ладно! – махнул рукой немец. – Хи-рен с тобой, биллять. Потом ты приходить к Степан, он писать тебе бумага. – Премного благодарен, ваше благородие! – склонился в поклоне Митька. – Все сполню – не за страх, а за совесть! – Что есть русский совесть? – скривился датчанин. – Нихт! Делать, как я говорить, – будет гуд. Солдат Степан, исполнявший роль писаря при капитан-лейтенанте, был человеком в годах – с брюшком, вислыми неопрятными усами, дряблыми мешками под глазами и синими прожилками на сероватой коже лица. Митька подумал, что он, наверное, мало двигается и пьет, не просыхая, когда есть возможность. О последнем, впрочем, догадаться было не трудно: когда Митка вошел к нему в палатку, запах там был как в кабаке. – Здравы будьте, господин писарь! – приветствовал его Митька. – Велено к вам явиться! – Ну, явился… – кивнул Степан. – Вон, на топчан сядь, чо столбом стоишь? – Благодарствую! – сказал гость и развязно спросил: – Как вам наше винцо казенное? По вкусу ли? – Какой на хрен вкус?! – отмахнулся писарь. – Отрава бесовская! – Однако ж забирает! – Забирает, да по ночам черти снятся, а утром хоть не просыпайся! Из чего гоните-то? Из дерьма с лягушками? – Из травы сладкой, – пояснил служилый. – Ее тут густо растет. Черешки листвяные от шкуры чистят да сушат. После того мочат и вино-травянку сидят. – Ох-хо-хо, грехи наши тяжкие… – простонал писарь. – Покажешь при случае ту траву. – Да на что тебе, Степан… э-э-э? – Лексеич! – На что тебе зелень, Степан Лексеич? Коли потребно, ты у камчадалов сушеной купи – рупь за пуд. А с трех пудов отходит печатное ведро раки! – Да ты чо?! – вытаращил глаза писарь. – Ведро?! Это ж двадцать рублев! – Это казна по двадцать продает, – уточнил Митька. – А кой у кого можно и дешевле взять… сам понимаешь. Только ведь людям-то сидеть вино не велено – государево оно. – Не ссы, парень, нам можно, – заверил писарь, – мы по имянному указу! Ну, ты эта… Примешь чутка за государыню нашу? – Спрашиваешь! – оживился Митька и извлек из-за пазухи кусок юколы. – Закуска имеется – не побрезгай! Выпили, пожевали юколы. Степан скривился: – И как вы дрянь такую потребляете? – А мы привычные, – усмехнулся казак, – мы всю жизнь на рыбе. Хлеб тут не родится, а привозной дорогого стоит. Соли опять же не водится – из воды морской варим. Только лесов-то у моря нет, потому дрова издалека плавить надо. Вот и выходит та соль в копеечку. – Да уж, – вздохнул Степан Алексеевич, – цены у вас тут выше гор. Почитай, всю державу Российскую из края в край проехали, а такого не видывали! – Неужто всю?! – не поверил служилый. – А ты как думал – от самой столицы! Считай, третий год едем… – Едрит твою налево! – восхитился Митька. – А зачем едете-то? – Експедиция! – поднял указательный палец писарь. – Высочайшим указом Мерику открывать велено. – Мерику?! Это где ж такая? – заинтересовался казак. – Ее чо, закрыл кто-то? Растолкуй темному, Степан Лексеич! – Экий ты… – с чувством превосходства хмыкнул столичный гость и снизошел до объяснений: – Велено где-нито возле Нижнего вашего острогу большой корабль построить. А на ем плыть на восток и на север, покуда землю большую справа не встретим. Она и есть Мерика. – И что? Зачем это? – изобразил предельное любопытство слушатель. |