Онлайн книга «Спасти СССР! "Попаданец" в пенсне»
|
— Ну, у-о-о-от, опя-я-ять тут некоторые норовят без очереди. А не-е-е-екоторые уооочень ответственные рабо-утники здесь да-у-но-о-о… Гелла Матвеевна, мо-у-жет, вы меняо-у уже запустите? Не отрываясь взглядом от пишмашинки, Гелла Матвеевна с лязгом перебросила вправо каретку и с некоторым пренебрежением заявила коту: — Сказано вам, товарищ Бегемот, у НИХ сейчас совещание. Ждите. Вызову! После чего, увидев Берию, мигом вскочила, улыбнулась ему широко и приветливо, обнажив неожиданно острые клычки, предельно вежливо осведомилась: — Чай? Кофе? Свежей кровушки? Ой, извините, не подумала… Берия поискал глазами вакантный стул и присел рядом с существом, у которого вместо головы вился мокрый клубок щупалец: — Спасибо, ничего не надо… В этот миг высокие обитые чёрной кожей двери распахнулись, и в приёмную выскочил красный, распаренный, как после бани, демон в металлическом, с шипами, повёрнутыми вовнутрь, ошейнике, плотно сидевшем на его покрасневшей шее. Сидевший рядом с Берией бес привстал со своего стула и робко спросил: — Ну, как там сегодня-то САМ? Распаренный демон гордо ему отвечал: — Ох! Грозен! Слава Богу (мелко крестится), что я отделался только строгачом, — и указал мохнатым пальцем с острым когтем на свой сверкающий новенький ошейник. Любопытный бес быстро-быстро завибрировал щупальцами… Гелла Матвеевна заглянула в кабинет и ослепительно улыбнулась Лаврентию Павловичу: — Прошу вас, товарищ Берия! А вы, товарищ Ктулху, пойдете следующим… Товарищ Ктулху, не говоря дурного слова, тут же брякнулся в обморок. Лаврентий Павлович шагнул в тамбур и сквозь двойные двери с огромной радостью узнавания услышал в кабинете такой родной и любимый голос: … — И нам хочэтся с балшевисткой прамотой спросить у вас, товарищ Сатанаил — а почему работа с врагами рода человеческого до сих пор происходит так формально? На таком низком профессиональном уровне? — Да я… — Вот, например, Адольф Гитлер и его приближенные. Что это за наказание для Геббельса — сорок пять лет, и за всё это время только — одно лизание раскалённых сковородок? Как-то это скучно… без огонька. — Без огонька?! Да мы немедленно ему ещё и огонька добавим, что за вопрос!! — Нэт. Нам почему-то кажется, что вам необходима квалифицированная помощь наших китайских товарищей, или я ошибаюсь? — Да мы… — Нет. Мы, большевики, не будем терпеть формализма в нашей очень важной работе. Каждый получит не по грехам его. Это был бы принцип — порочный принцип — уравниловки… Пусть лучше каждый получит по заслугам! Это будет по-диалектически. Ви согласны со мной, товарищ Сатанаил? — Да весь наш род… — Понимаю вас. Кстати, товарищи, ви спрашивали, нэ знаем ли ми харошего архитектора? Ми, болшевики, знаем всё. Вот вам главный архитектор… но только будущий! Потому что сэйчас у него есть еще нэсколько нэзаконченных дел… Лаврентий, ну сколько можно? Я же тебе говорил — без визова даже и не думай! Давай, иди работай. Я тэбя нэ держу… И Лаврентий Павлович, радостно хохоча, полетел сквозь сияющий тоннель вниз, вниз, вниз… …Маленький медный проводок, халтурно изготовленный обдолбанным крэком негром в Форт-Брегг, Северная Каролина, в компании GE, протерся на сгибе — и искра разряда от батарейки не смогла достичь капсюля-детонатора… «Хоть зло на затеи хитро — всегда побеждает добро!» (с) У нас ведь всё же сказка, вы не забыли? [111] 21 августа 1991 года. После двадцати одного часа. Вокруг Красной площади
— Ех, яка біда! Хосподи, який ідіот! — канадский покупатель интеллигентных внучат до боли сжал крепкие кулаки… — Так, шановни пан, зіпсована кров. Весь у свою погану російську мати, — с готовностью отвечал ему ветеран Ваффен СС. «А кстати, — Роман с интересом посмотрел на ласково хлопающего ресницами старичка. — 3 дідусем треба зараз кінчати. Якщо онучок розколеться до самий дупы — а це так і буде, — то к старичкові прийдуть сьогодні ж увечері!» Роман ласково улыбнулся дедушке и произнёс: — Ну, та що тут поробиш! Давайте, мій дорогий, з вами розрахуємося… — Давайте! — с готовностью и поистине холуй! Потом, чуть отстранившись, с интересом стал наблюдать, как из тугих губ Романа вдруг потянулась на широкую грудь тоненькая красная ниточка… Затем, по-хозяйски бережно выдернул из его левого бока аккуратно, чтобы не погнуть, воткнутую — исключительно меж рёбер — миниатюрную заточку, спрятал её, вставив в свой потёртый стариковский батожок, обшарил карманы покойника (ему всё равно уже денег больше не надо, а дедушке — приятно!) и, кряхтя — старость не радость — вылез из «рафика». Поджечь бы! Да уж ладно… Оставить отпечатки пальцев дедушка не боялся — перед выходом на дело он аккуратно смазал подушечки пальцев бесцветным лаком. А глупый, потому и ныне покойный Роман, верно, решил, что у дедушки простатит — мол, от того долго в вбиральне сидит… ага, простатит… скажите еще, связанная с ним импотенция! Да этот дедушка ещё сам кого хочешь — вИебет. — Ох, потише, рёбра поломаете, — Лаврентий Павлович открыл глаза и властным движением отстранившись от рыдающего от счастья Заспанова, близоруко щурясь, наклонился к схваченному крепкими советскими руками террористу. — А чего это от него так воняет? Обосрался, что ли? — Гады, мерзавцы, кровавая-гебня-всё-равно-мы… эк! Эк! ЭК!! — Товарищи, хватит его уже бить… пожалейте членов Трибунала… — Какого трибунала? — Народного, понятно… что, нет такого? Будет. Дела о террористах, шпионах, врагах народа, вредителей — будут рассматриваться в течение двадцати четырёх часов… без права кассации! Народным трибуналом. Да. И всё же… чем так воняет? Лаврентий Павлович опустил глаза… И про себя ахнул. Потому что его серые ботинки и отвороты брюк были насквозь мокры, покрыты ржавой тиной и издавали мерзкий запах сероводорода… А ведь только что, когда Берия шёл к Мавзолею, они были начищены до блеска! Чудны дела Твои, Господи… Сентябрь 1996 года. Москва, 37-й километр МКАД, Ясенево. Раннее утро
Многоэтажное здание за высоким бетонным забором походило бы в плане на огромную латинскую букву Y, если бы снизу этой буквы не расходились в разные стороны еще два луча, но уже совсем коротких. |