Онлайн книга «Маги и мошенники»
|
– Ладно. Возможно, я проявлю милосердие и промолчу в Нусбауме, при каких ты попался обстоятельствах. А ты сделаешься смирным, как белый ягненок, не обронишь лишнего полуслова, и выполнишь все – все, что прикажут, даже если бы я велел тебе не дышать. – Самый крепкий посох святого Иоанна на ваши шеи! Откуда я могу знать, чего вы от меня захотите?! Быть может, чего-то такого непристойного, что мне совсем не по плечу… Или, спаси Господь, противно чести. Фирхоф решил не затевать спора, он сел в седло и ножнами подтолкнул Кевина Этторе в спину, принуждая того идти вровень с шагом лошади. – Хватит утруждать коня. Ты отдохнул и дальше пойдешь пешком. Сумрачные стены Нусбаума приблизились, на обочине чернел безобразный и печальный остов сгоревшего (в который раз!) трактира матушки Петры. Ворота внутреннего города оказались наглухо заперты. Привратник вовсю насвистывал озорную песню. – Эй, стража, отворите! – Кого несет? – Доверенные люди Канцелярии Короны. С грамотой к бургомистру. – Вы седьмые «посланцы Канцелярии» с утра. Так бы и сказали сразу, что, мол, голодранцы, плуты, бродяги и мошенники. Ваши лошади так долго постились, что скоро свалятся, вы сами голодны как соборные крысы, а ваш зашарпанный пленник еще голоднее. Проваливайте подобру-поздорову, покуда я не разрядил арбалет. – Полегче, сторож. Ты невежлив с рыцарями. – Такие, как вы, продристали войну. Ошеломленный Людвиг прикинул возможные размеры бессильного императорского гнева, однако, закаленный странствиями последних недель, Гаген Справедливый быстро нашелся с ответом: – Не заносись, солдат! В общей бочке нечистот имеется и твой добрый галлон – храбрые защитники трона и Империи не отсиживаются за стенами. Необидчивый страж разразился грубым простуженным хохотом. – Теперь я точно не открою ворот. Поворачивайте своих вшивых кляч к Терпихиной развилке, на Фробург, к Поэтеру – катитесь куда захотите. Надеюсь, вы поскорее сыщете себе теплое местечко в аду. – Эй, мечник, а как насчет заработка в несколько марок? – вмешался фон Фирхоф. – У вас имеются деньжата? Случаем, не поддельные? – Денег нет. Но с нами спасенное невинное дитя – дочка и племянница румийских банкиров. Думаю, доля в награде компенсирует и твои труды по отпиранию ворот, и наше маленькое недоразумение в споре о… бочке. Скажем так, приличная сумма, пять медных марок… Сторож внимательнее присмотрелся к укрытой под плащом Гагена маленькой фигурке. – Занятно. Покажите ее лицо. Император откинул полу, девочка медленно подняла ресницы, открыла миндалевидные, синие с легкой поволокой глаза. Светло-русые тугие кудри падали на узкие плечи и худую спинку пышным потоком. – Да, девчонка очень похожа на румийку. Проходите. Сразу видно честных и благородных людей. Надеюсь, мессиры рыцари не нарушат обещания, попытавшись обсчитать бедного мечника. Император и Фирхоф проехали под массивной аркой ворот. Кевин Этторе нехотя плелся у стремени советника. – Не гоните быстро, а не то я отстану и пойду искать счастья куда глаза глядят… – Мне наскучили твои попытки шутить. – Хочешь, чтобы я проливал от страха слезы? Ты не дождешься этого удовольствия. Они углубились в путаницу улиц. – Сознайся, Людвиг, – обратился к фон Фирхофу император. – Как ты догадался, что девочка – племянница румийского банкира? – Я понятия не имею, кто ее дядя. Государь, считайте, что это было внезапное озарение! * * * Из «Дневников кира Антисфена» «Позавчера вернулась маленькая Теофано. Фирхоф, которого я уже не ожидал увидеть никогда, усталый и печальный, приехал в Нусбаум в компании неизвестного мне вельможи и привез ее. Девочка – почти что моя сестра, наши матери имели общую мать, целительницу Фенарету. Ребенок был голоден, простужен и на грани безумия от страха. Фирхоф к тому же привез с собою легко раненого уэстера, мне нетрудно было догадаться, что произошло. Имперский советник откровенно дал мне понять, что не допустит мести, а я – я был на грани отчаяния и едва не полез на него с ножом. Потом гнев мой остыл – Фирхоф казался мне сумрачным, было в нем что-то надломленное и страшное, чего я раньше не замечал. Мы вместе вспомнили все события толоссианского мятежа – он дважды и трижды переспрашивал меня, перебирая каждый эпизод, но, кажется, не получил ответа на невысказанный вопрос и остался разочарован. Позже, близ полуночи, в одиночестве, за чашей вина я снова думал о нем. Моя интуиция сильна от рождения, ученые занятия только обострили ее. За советником стояли решимость и подавленный страх. За его спутником – упрямство и неясные амбиции. За уэстером – страх, надлом и обреченность. Утром Фирхоф попросил меня показать ему дом местной достопримечательности – мага Нострацельса. Я выполнил его желание и долго смотрел этой троице вслед. Они уходили. У меня больше не осталось сил на ненависть». * * * Знаменитый магус, врач и прорицатель принял советника в уютном кабинете, с окнами на юг. – Я готов выслушать вас – время есть, дни становятся длиннее. – Так вы, мессир маг, не погибли при штурме Толоссы? Простите нас за нескромный вопрос – как это удалось? Вы исчезли под копытами конницы, ваше тело не нашли, вас считали погибшим – а теперь мы получаем такой неожиданный и очень приятный сюрприз! Нострацельс нахохлился в кресле, устроил поудобнее подагрические конечности, уставился на любезного Людвига и насупил густые брови – в них причудливо перемежались черные как смоль и седые волоски, придавая суровому мага сходство с пестро оперенной птицей. Лысую макушку чародея прикрывала сомнительный формы остроконечная тиара, она напоминала ироничному фон Фирхофу шутовской колпак, но сам Нострацельс наверняка считал иначе. – Мессир Нострацельс, Вы владеете магией перемещения? – Глупости, конечно, нет. Ею никто не владеет, это басни и предрассудки, насаждаемые жуликами и невеждами. Я проделал опыт в русле естественного – обманул зрение солдат, позволив видеть мою смерть, именно то, чего только может пожелать нищий разумом воин, невзлюбивший науку еще у груди кормилицы. – Ваши усовершенствованные метательные устройства оказались просто великолепны. Следовало бы обратиться к государю за наградой… Магус польщенно улыбнулся, но похвала советника не пробила бреши в хладнокровном высокомерии колдуна. – Я не нуждаюсь в средствах, старику так мало надо. Удавшийся опыт – вот моя настоящая радость. Когда под грохот медных труб клубился дым и рушились стены Толоссы, когда горела кирпичная кладка и сам камень скал рассыпался в порошок – вот тогда я был счастливым человеком. Познание сверкает ярче золота. Не стану даже сравнивать его с удовольствиями, получаемыми от существ низшей природы, от женщин – это осквернило бы науку. |