Онлайн книга «Пятая рота»
|
Мы вышли за КПП и пошлёпали в сторону бетонки Хайратон-Кабул. — Ну, — не выдержал я, — а дальше что? — Не ссы. Пойдем, — притуплял мою бдительность Аскер. Мы вышли на трассу. Мимо нас в ту и в другую сторону проезжали автомобили, главным образом — советские, но попав по ленд-лизу в руки афганских товарищей, они были размалеваны картинками, кистями и надписями до полной неузнаваемости. — Не то, — вздыхал Аскер, каждый раз, когда бывшая советская модель проносилась мимо, — не то… Он поставил обе банки ближе к середине трассы и сам стал метрах в пяти позади них. Наконец, со стороны Ташкургана показался пикап — бело-оранжевая «Тойота». Аскер решительно преградил ей путь. «Тойота» взвизгнула тормозами и остановилась в метре от банок. Из кабины вылез бородатый афганец лет сорока. — Хубасти! — обратился к нему Аскер, приветствуя аборигена с самым мрачным видом: он, кажется, нашел свою жертву и живым ее выпускать не собирался. «Трибунал!», — подумал я, — «Как пить дать — трибунал. Шесть лет. Не меньше». — Бахурасти! — ответно улыбнулся бородатый, — Чи аст, командор? — Жир! — уверенно предложил Аскер, — Две банки. Он поставил ногу на одну из банок, давая понять, что хозяин обеих — он, и торг следует вести с ним одним. — О! Жир — хуб! — восхищенно засуетился афганец, — Жир — харащё! Сколка? — Пятьсот. За каждую, — уточнил Аскер. Цена была приемлемая для обеих сторон. Трехлитровая банка жира так и стоила — пятьсот афошек. Поэтому, бородатый афганец восторженно зацокал языком, радуясь такой удаче — жир посреди дороги. И даже не надо идти за ним на базар. Добро само в руки приплыло. Он на наших глазах отсчитал десять красных бумажек с лысым Амином, но не отдал их, а держа в кулаке, нагнулся к той банке, которая была свободна от ноги Аскера. Через минуту он поднялся с таким разочарованным видом, будто мы его обманули в самых светлых ожиданиях: — Нис жир, командор! Капюста, — пояснил он Аскеру причину своего разочарования. Аскер стоял на своем: — Жир! — Нис жир, командор! Капюста, — для убедительности своих слов абориген даже поднял банку с бетонки и стал тыкать маркировкой в лицо Аскера. По маркировке действительно было видно, что в банках нет никакого жира и туда наложена самая кислая капуста в мире, просто банки одинаковые. Но маркировка-то — разная! И афганец, накопивший денег на «Тойоту» был не глупее паровоза, чтобы в этом не разбираться. Наверняка — какой-нибудь торгаш средней руки. Аскер оставался непреклонен: — Да я тебе точно говорю — жир! Афганец с грустью во взгляде посмотрел на Аскера, потом на банки и пошел открывать дверцу кабины. — Нис жир, командор, — вздохнул он напоследок. Наивный! Он не знал, в какие цепкие лапы он попал. — Тебе, обезьяна сказано, что — жир! Значит — жир. А не веришь… — Аскер сдернул автомат с плеча, передернул затвор и всадил по пуле в передние колеса «Тойоты». С сипением из простреленных баллонов стал выходить воздух, а афганец, молитвенно заламывая руки побежал от машины обратно к Аскеру: — Хуб, командор. Хуб. Жир! Дошло, наконец, до обезьяны, что два младших сержанта Советской Армии с ним тут не шутки шутят, а жир ему продают. Сказано — жир, значит — жир! И не хрен на маркировку пялиться. «Тойота» заметно просела вперед, отклячив зад на спущенных баллонах. Аскер задумчиво посмотрел на задние, еще целые, колеса и как-то нехорошо он на них посмотрел. Да мне и самому было неприятно смотреть на раненый автомобиль: стоит, некрасиво накренившись вперед. Надо бы его подровнять… Но не с насосом же возиться? До бородатого афганца стало доходить, что все может окончиться не так счастливо для него, как оно началось, потому, что он поспешил белозубо улыбнуться и стал совать отсчитанные деньги Аскеру. — Жир, командор, — суетливо уверял он Аскера, что тот не вздумал волноваться, — жир! — Ну, то-то же, — смягчился Аскер. На этом инцидент можно было бы считать исчерпанным, но меня задело, что меня не пригласили принять участие в торгах и я стоял тут только в роли статиста. — Сколько он тебе дал? — спросил я у Аскера. — Сколько? — Аскер пересчитал бумажки, — тыщу и дал. — А сколько патронов ты истратил, чтобы его убедить? — Сколько… — подумал Аскер, — два. — А наше государство не разорится, если мы на каждую обезьяну будем по два патрона тратить? — Верно, — согласился со мной Аскер. Я подошел к афганцу и, не зная языка, показал сначала на ствол автомата Аскера, потом на пробитые колеса «Тойоты», и после этого выставил ему под нос два пальца. Абориген понял, что придется возместить еще и моральный ущерб и молча протянул мне две красных бумажки с Амином. — Свободен, — милостиво разрешил Аскер и мы зашагали обратно в полк. Когда мы отошли от ограбленного аборигена метров на сто, я спросил Аскера: — Ты зачем разбойничаешь? Если бы я знал, что ты собираешься грабить афганцев — ни за что бы с тобой не пошел! Я был сильно возмущен и обижен на него за то, что он не сказал сразу: куда и для чего мы идем. — А ты?! — возмутился в свою очередь Аскер, — если бы я знал, что ты станешь выжимать из них последнее!.. Никогда бы тебя с собой не взял! И кто из нас был прав? Мой друг — капитан Скубиев Приближалась «стодневка» — сто дней до увольнения в запас очередного призыва солдат срочной службы. Праздник этот, если не всенародный, то общесолдатский — точно. Через сто дней деды станут дембелями, черпаки — дедами, а мы, духи — черпаками! Вот это-то и вселяло восторг в наш призыв: вот он — берег. Уже совсем скоро долетим. Сколько уже отлётано? Девятый месяц летаем… Я не знал, что делать, с добытым на трассе сокровищем. Целых шестьсот афошек! Это моя двухмесячная зарплата младшего сержанта Сухопутных Войск — командира отделения связи. Нет, при желании ими, конечно, можно распорядиться… Но как на это посмотрит старший призыв? И как на это посмотрит призыв свой? Рядовые получают свои девять-двадцать, за верную службу Родине с риском для жизни, а я махану у всех на глазах двадцать четыре чека на свои прихоти? И не свинья ли я после этого буду? И вместятся ли в шестьсот афошек все мои прихоти? А если я хочу, чтоб возле палатки стоял шезлонг под матерчатым зонтиком? И в этом бы шезлонге, прячась от солнца под зонтиком, я бы лениво потягивал через соломинку коктейли пряные… |