Онлайн книга «Диомед, сын Тидея. Книга 1. Я не вернусь»
|
– Тиресия дочка! Манто. Не ушла. Говорят тоже того, с богами знается... Последние слова мой друг прошептал – на всякий случай. Мало ли что? Вдруг действительно, знается? ...А Тиресия мне показали. Ночью, когда я возле Бореадских ворот стоял – смотрел, чтобы всех выпустили. На носилках лежал Тиресий – длинный, худой, страшный. Подходить я не стал. Ну его, еще проречет что-нибудь этакое! Ведь не зря он сказал: «Пускай!». Видел, незрячий, что не устоять Семивратым! Смотрел я на него, и странная мыслишка в голове шевелилась. Тогда, десять лет назад... Может, не просто так дядя Амфиарай меня в сторону отодвинул. «Не первый – второй»? А что если – не просто так? Не первый – второй... А вот и жребий! Начинаем? Эге, а что это? – На одну больше! На одну больше! Еще одну! И кто же это такие? Ах да, пеласги! Да-а-авно не виделись! – Одиннадцать долей! Одиннадцать долей! На одну больше! Тьфу ты, пропасть! И тут они! ...И если бы только тут! Из-за них все и случилось. Алкмеон с собой в поход всю стаю взял. Пошли, не побоялись, целая сотня – не меньше. А когда Лаодамант войско из ворот вывел, они первыми из лагеря кинулись – геройствовать. Кинулись, хоть и приказал дядя Эгиалей из-за ограды не выходить. Зачем выходить, ведь куреты уже совсем рядом были! Выбежали – и попались. Пришлось дяде Эгиалею на выручку идти, остальных выводить. Вот тут и его убили – в самой куче. С двух сторон – копьями. Говорят, пьяными пеласги были – как обычно. Может, и вправду, да только сам Алкмеон мне очень трезвым показался. – Одиннадцать долей! На ванакта! На ванакта! Ванакту – его долю! Орут! Да как орут! Раскраснелись, за мечи хватаются. Знакомо! – Ванакту! По обычаю! По обычаю! Ванакту! Ванакту? Какому ванакту? Куч десять, на нас всех, на Фоаса (положено – басилеев сын!), и на Киантиппа – отцову долю. А ванакта нет еще, его в Аргосе изберем, так и решили. – Ванакту! Ванакту Алкмеону! Алкмеон Амфиарид – ванакт! Ва-а-ана-а-а-кт! И тут я все понял... А пеласги уже и слева, и справа, и оружие в руках, а впереди Кипсей (как же, помню!), а вот и жеребец, тот, что Амиклу насиловал. Тогда он «Эро-о-от!» орал, а сейчас... – Алкмеон – потомок Мелампода! Мелампод – старший брат! На царство, на царство! Алкмеон битву выиграл, Фивы взял!.. – Убить их, что ли? – задумчиво проговорил Сфенел. – А, Тидид? – Позвать? – это уже Фоас, шепотом. – Наших позвать? Позвать – и что? Натравить куретов на аргивян? – Алкмеон победил! Он Лаодаманта убил! Убил! Алкмеон – победитель! Ванакт! Ванакт! ...Басилея фиванского уже девятеро убили – если им верить. Так что Заячья Губа десятым будет. Да где же он сам? Ах, вот он! Стоит, в небо серое поглядывает, будто и не про него кричат. И Амфилох рядом. Но не кричит почему-то. Под ноги смотрит. – Эй! Эй! Ванакта в Аргосе выберем! – это Промах. – Править трое должны – Анаксагорид и Амифаониды! – это Полидор, с ложа. – Алкмеон, какого Гадеса, скажи им, чтобы заткнулись! – это уже Смуглый. – Алкмеон!!! – это мы все. А Заячья Губа, кажись, только этого и ждал. Брови сдвинул, плечи расправил, на Кипсея поглядел (стихли пеласги, онемели словно). Поднял руку – правую. – Мужи аргивяне! Мужи куреты! С победой вас! С великой победой! Пали Фивы! – Ха-а-а-а-й! Ха-а-а-а-ай! Это не мы. Пеласги это. Кричат – аж жилы рвутся. – Клятва исполнена! Хай! – Ха-а-а-а-а-ай! – Да чего это он? – бормочет Капанид. – Мы что, сами не знаем? Не отвечаю – на пеласгов смотрю. Они в броне, мы все – нет. Они оружия набрали, а у нас мечи только. Да и не это главное... – Вечная слава Эгиалею, великому ванакту, и да будет легким его путь в Гадес! Но престол не должен пустовать! – Ха-а-а-а-а-ай! Ванакт Алкмео-о-он! – Ты прав, Полидор, басилей лернийский. Трое должны править Аргосом. Трое – не один! Ведь так? Так? Переглядываемся. Эка завернул, Губа Заячья! Переглядывемся – но молчим. И действительно, что тут скажешь? «– Дядя, кто должен править в Аргосе? На самом деле? – Тот, кто сильнее, Диомед. И тот, кого поддержат гиппеты...» «– До седьмого колена, всех! Всех... Всех!» Сильнее всех – я. Пеласгов сотня, куретов – вдесятеро больше. И что? До седьмого колена? Диомед Дурная Собака, сын этолийского заброды, убивает потомка Мелампода? – Трое будут править землей Аргивской! Трое! Первый – Эгиалид Киантипп, внук Адраста. Правильно? – Правильно... правильно... Киантипп должен... Нестройно отвечают, неуверенно. Я молчу. Сыну дяди Эгиалея шесть лет, как и мне было, когда папа погиб... – А Сфенел? Сфенел! Он же Анаксагорид! Молодец, Смуглый! – Сфенел! Сфене-е-е-л! Анаксагори-и-ид! Здорово рявкнули! От души. Даже пеласги попятились. Что скажешь, Алкмеончик? Заячья Губа улыбается (ух, рожа страшная!), Заячья Губа к нам подходит. Заячья Губа Капанида за руку берет. У Капанида глаза на лоб лезут. – Мой брат Сфенел, сын славного Капанея, будет басилеем Аргоса! Хай! – Ха-а-а-а-а-ай!!! Вот, значит, как! Басилеем! Киантипп и Сфенел – басилеи, а Алкмеон – ванакт. Царь царей! Не зря пеласги вопят! – Эй, а Диомед? Он – внук Адраста! – Ха-а-а.. Взлетел крик к небесам – оборвался. Смолкли пеласги. И мы молчим. Кто сказал? Неужели Амфилох? Он! Щербатый! – Он внук Адраста. Внуки Адраста должны править! Говорит, а сам в землю смотрит. – Диомед! Диомед! Ферсандр! Вперед выскочил, шлем гривастый поправляет. Когда только надеть успел? – Правильно! Это Тидид Фивы взял! Без него бы нас всех покрошили! Тидид!!! Ну, а это, понятно Сфенел. Ба-а-а-асом! – Диомед? Чего молчишь? Молчу. А на душе плохо-плохо. А на душе – гадко-гадко. Во что вы меня, ребята, втравливаете? Собрались мальчишки, играют в «царя горы». Кто же в Аргосе меня, чужака, примет? А может, куретов в Арголиду послать? Лодками – через залив, потом – по аркадским дорогам... Этого хотите? – Диомед! Скажи! Скажи! Молчу. А вот Заячья Губа не молчит. Подходит, улыбается, хочет за руку меня взять... |