Онлайн книга «Диомед, сын Тидея. Книга 1. Я не вернусь»
|
...Смотрю на него – молча смотрю. Опускается его рука. – Мой, а-а-а, брат Диомед, сын Тидея, будет править на отчем престоле, в Калидоне. Я сам поведу туда войско! – Попробуй, ахеец!.. – это Фоас, шепотом. – А от своей доли добычи, мужи аргивяне, я отказываюсь! Поровну делим! Поровну! – Ха-а-а-а-а-ай! А Кипсей уже тут как тут, пурпурный плащ Заячьей Губе на плечи накидывает. Еще кто-то – золотую диадему надевает. Великовата, на ухо слезает, как шлем у Ферсандра... ...Дедова диадема! Где только взяли? Неужели из Аргоса захватили? – Смотрите – орел! Орел! Знамение! Знамение! Это жеребец. Тянется, рукой машет. А в небе – пятнышно темное. То ли ворона, то ли действительно – орел. Зато – справа. Как и положено. – Знамение! В добрый час! В добрый час! Зашумело, по толпе покатилось. Алкмеон нос вправо повернул, губу свою заячью оттопырил. Затем – Кипсею рукой знак подал. А Кипсей тут как тут: – Боги за ванакта! Боги одобряют! А теперь – добыча! Ванакт Алкмеон сказал – поровну. Жеребьевка! И хор в ответ. Пеласгийский: – Жеребьевка! Поровну! Добыча! Добыча! Набежали, смешались, толкаются, кубком с черепками подписанными трясут. Значит, все! Богоравный Алкмеон Амфиарид – ванакт Аргоса! Хай! – Диомед, ты должен... – Тидид, ты... – Диомед, мы все с тобой, решайся... Ночь, догорают костры. Возле меня – Капанид. И Ферсандр. И Эвриал с Дылдой Тиринфской. – Мы их всех перережем! Править должны Сфенел и ты. Вы будете опекунами Киантиппа, пока он не вырастет. Решайся, Диомед! Решайся! Молчу. Прав был Амфиарай Вещий. Я – не первый. Я – второй. Молчу. * * * – Куреты – мужчины. Ахейцы – женщины. Одеваются, как бабы, ссорятся, как бабы. Зачем тебе они? Ты – этолиец, ты – мужчина! Скалит крепкие зубы Фоас, сын Андремона. Весело курету! – К нам поедешь, в Калидон поедешь. Вместе править будем, ты – в Калидоне, мы с отцом – в Куретии. В походы ходить будем, пить будем, гулять будем, женщин любить будем. Как братья жить будем! Может, он и прав. Да только в Калидоне я тоже – чужой. – Зачем грустишь, родич? Вот смотри, кого тебе привели! Подарок тебе, койрат! От всех нас подарок! Смеется в черную бороду, рукой машет. Двое в плащах меховых мешок большой несут. – За городом поймали, в лесу пряталась. Дриада, понимаешь! Мешок – на траву падает. Дергается мешок. Плачет. – Покажите! Девчонка – лет двенадцати. Голая – только на шее ожерелье из медяшек. В глазах... Темный ужас в глазах. – Пожалейте... пожалуйста! Пожалуйста... Теперь уже все смеются – и Фоас, и те, что мешок приволокли. Знатная добыча! Как раз для койрата! Отказаться? Обида смертная! Отпустить? Куда? Вокруг лагеря – стража, и у леса стража, и возле ворот городских. – Не смотри, что худая, койрат Диомед! Крепкая! За коровами ходить будет, шить будет, детей рожать будет... – Пожалейте... Груди свои маленькие рукой прикрыла, лоно прикрыла, а на лоне – волоски светлые... Хохочут куреты – весело им. Они хохочут, а я все Медный Дом вспоминаю. Тогда мы со Сфенелом за Амиклу вступились. А за эту кто вступится? Ведь я клялся Светлой!.. ...Клялся – но всех не пожалеешь. Не спасешь. Не заступишься. А на душе – злость черная. После всего, что было, жалеть? А кто дядю Эгиалея пожалел? И всех остальных? И моего папу? Теперь победитель я. А победителям – все! Фоас подмигивает, и его парни подмигивают... ...Легла, глаза ладонями закрыла, закусила губы. А когда я на нее навалился, забилась, завыла, все колени пыталась сжать. Царапаться стала, кусаться – пока я ей горло не сдавил. Захрипела тогда, обмякла. А когда меня в себе почувствовала – закричала, страшно так. Потом еще раз крикнула – и умолкла. Не стонала, не плакала, только один раз и прошептала: – Польно... По-беотийски прошептала. «Польно» – больно. Лежала – и кровью пахла. И оба мы с нею в крови, словно убили друг друга. А когда я заснул – убежала. Как и была – голая. «...Не ударишь, не оскорбишь, не надругаешься. Никогда!» Зачем ты отпустила меня, Светлая? Почему не превратила в зарево, в ночной ветер, в туман над поляной? * * * – Ведь чего выходит, Тидид? Присягнул я ему, Алкмеону этому, и все наши присягнули. Деваться-то куда? А ты уезжаешь... хоть бы с собой взял, а еще друг называется! Обидно, даже! Да знаю, знаю, не любят у тебя там в Калидоне чужаков, а тебе с дедом разбираться... Может, все же вдвоем поедем, а? Вдвоем мы их всех враз! Да понял, я, Тидид, понял. Нельзя... А в Аргосе? Чего я без тебя буду в Аргосе делать? Ну какой из меня к Мому-Дурню басилей! Родичи еще! Завопят: пришел час, Сфенел богоравный, права наши вернуть! И права вернуть, и стада вернуть, и села вернуть, и чего не было – тоже вернуть. Такое начнется! И теперь уж точно – женят. Буду род наш продолжать – Анаксагоридиков плодить. Ровно бык, честное слово! А ты бы ее, Тидид, видел, эту невесту! Не к ночи вспоминать... Ладно, за домом твоим пригляжу, и за Амиклой пригляжу, а то пропадет девчонка. И... вот чего! Я тебе, Тидид, подарок приготовил. Не-не, не смотри сразу. Тут такое дело было – менялись мы. Щербатый, Амфилох который, у брата женщину выменял – Манто, Тиресиева дочка, помнишь? Выменял – и отпустить хотел, к отцу. А она говорит, что помер Тирисей, почуяла она. Вот ведь, не пережил Семивратные, старик! Жалко, мудрый был, говорят! Это я, Тидид, вот к чему. Амфилоховы ребята храм обнесли. Много чего набрали, ну и среди всякого прочего щит прихватили – висел там. Приметный! Он по жребию Щербатому и достался. А я увидел... Узнаешь? Только не смей благодарить, понял? Не смей, Тидид, обижусь! Да так обижусь! ...Черная кожа, полустертые белые звезды, Селена-Луна посреди. Селена – Глаз Ночи. Папа! * * * И снова бьют копыта в сырую землю, и грива конская перед глазами, а вокруг – локрийский лес... Эй, куреты! Закололи беотийскую свинью? Закололи, хоть визжала! А теперь – домой пора! Хо-о-о-о! Хой! Много ль вы добра набрали, женщин, стад и серебра? Мы всего везем без счету, внукам хватит на сто лет! Хо-о-о-о! Хой! Кто же в бой вас вел, куреты? Кто прославил отчий край? |