Онлайн книга «Диомед, сын Тидея. Книга 1. Я не вернусь»
|
– Я не желаю, слышишь, не желаю, чтобы мой муж, ванакт Аргоса, шлялся по ночам неизвестно где! Я не желаю, чтобы об этом болтали на торге!.. Зря это она! Даже зайца не следует загонять в угол. Говорят, заяц от отчаяния орла убить может. А я, в общем-то, не совсем заяц. – Если ты не одумаешься, я обращусь к совету гиппетов, я... – Угу, – кивнул я. Посмотрела мне в глаза. Осеклась. – Мне – новый фарос. Подбери получше. И хитон. – Я тебе не служан... – дернулись губы. – Сейчас, ванакт!.. – И еще! – перебил я. – Мы, кажется, кое о чем договаривались, богоравная. Я расстался с Амиклой... – Расстаются с женами! – прошипела она. – Блудливых рабынь гонят взашей! Оставалось улыбнуться. – Я расстался с Амиклой, о моя богоравная супруга. Поэтому сегодня позовем служанку, а лучше двух. Ты ведь говорила, что любишь смотреть? – Ты!.. Ты не посме... – выдохнула она, скривилась... смолчала. – И так будет каждый вечер – пока я хочу. Поняла? Первый раз за два года мне было приятно смотреть на собственную жену. АНТИСТРОФА-I
– К сожалению, это правда, – вздохнул дядя Эвмел. – К сожалению... Давно в Палате Печатей не было столько народу! Сфенел, Амфилох, Киантипп, Полидор (даже к Гере Анфии не пошел, толстяк!). Ну и мы с дядей. Маленький свиток папируса лег на столик. Дядины пальцы развернули его... свернули. – Пока известно вот что... Париса в посольство включили в последний миг, должен был ехать один Эней. Говорят, Парис сам настоял, хотя Гелен и кое-кто еще из старших Приамидов были против. Переговоры вел Эней, речь шла о гарантиях судоходства на море... В общем, ничего необычного. Но тут его, Менелая, пригласили на Крит. Там годовщину справляли – по Катрею, его деду по матери... Мы переглянулись, все еще не веря. Каждый из нас слышал – на улице, на торге, от собственной жены. Слышал – и отмахнулся поначалу. А, выходит, зря! – Через два дня после его отъезда Елена приказала погрузить на корабль все свои сокровища. Сказала, якобы, что это ее богатство, а не мужа. На корабль села сама, взяла с собой служанок... Дочку оставила... – Сука! – негромко бросил Амфилох. Мне казалось – возразят, возмутятся. Ведь это же Елена! Смолчали. – Когда уезжала, велела сказать, что отныне – она супруга Париса Приамида... – А мне сказали – Энея! – встрял Полидор. (Знаю, знаю, толстяк, кто тебе это сказал!) – Пока трудно понять, – дернул плечами дядя Эвмел. – В общем, Менелай послал корабли в погоню, но никого не нашел. Говорят, их на юге видели, у Сидона. Вот и все! – Ничего себе, все! – не выдержал я. – Даже если Елена с ума сошла... – Сука она! – это уже Полидор. – ...Куда Эней смотрел? Ведь он-то – не козопас, не мальчишка! Ведь им двоим Приам головы оторвет! – А может, и нет... Дядина рука нащупала палочку. Киантипп подбежал, помог. – А может, и нет, мальчики... Дядя медленно прошел к окну, поглядел в низкое, затянутое тучами небо. – Первое, что в голову приходит – Гесиона. Помните? Лет двадцать назад Теламон вот так же гостил в Трое и увез с собою дочь Приама. Мерой за меру... И вновь мы переглянулись. Было дело! Теламон Эакид, папаша бычелобого Аякса! А его брат Тевкр – сын Гесионы! – А может, мальчики, и того хуже. Парис говорил, что Елену ему подарили боги. Трепал языком, наверное. А если нет? – Но ведь Елена – богиня! – в голосе маленького Киантиппа звенел ужас. – Разве богиню подарить можно? Дядя Эвмел, дядя Диомед, объясните!.. Кто-то выругался – негромко, зло. От души. * * * – Сама не понимаю, сынок! Ничего не понимаю! И никто из НАС не понимает. – Почти никто мама! Почти! Ведь кто-то из ВАС это придумал? – Не знаю... Болтают о каком-то яблоке... – Яблоке?! – Представь себе, Диомед! Будто бы на свадьбе у Пелея кто-то кинул золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей»... – Так эта надпись на яблоке бы не вместилась, мама! Там же столько значков! Может, это репа была? – Вот-вот, и я о том... И будто бы из-за яблока МЫ поссорились, кому, мол достанется. Волоокая [29] , Киприда и я отправились к Парису на Иду, чтобы он рассудил... – Что за бред? – Не бред, сынок! Не так глупо и придумано – для козопасов, которые представляют нас ничуть не лучше своих немытых жен. Парис, якобы, вручил яблоко Киприде.. – А она сосватала Парису Елену... Да-а!.. А что на самом деле? – Я же тебе говорю – не понимаю! НАШИ, те, у кого в Восточном Номосе уже есть Грибницы, очень волнуются, да и другие тоже. Ведь может быть... Может быть война, сынок! – Да что ты, мама! Мой родич Фоас как-то сказал, что из-за женщин нельзя начинать войну. У тебя жену украли, а ты у врага укради! Воевать-то зачем? Елену вернут, Париса сошлют к гипербореям... – Если бы... Если бы, сынок!.. * * * – Сука! Елена – сука! – Су-у-ука-а-а! Золотой истукан качнулся – раз, другой. Рухнул... – Сука! Предала! Всех нас предала! Сука! Теперь по золоту молотили – камнями, дубинами, ногами, чем попало. Молотили, плющили, уродовали лик... Толпа пришла сюда, на Глубокую, еще с рассветом. Стояли, окружив знакомый мне с детства храмик, шептались, потом стали кричать. Стражников не трогали, просто в сторону отодвигали. На нас с Капанидом и не смотрели. Будто бы не аргосские владыки у гибнущего храма стоят. – А мы ей молились! Этой суке молились! Поджигай! Храм поджигай! – Тидид! – голос Сфенела дрожит. – Нельзя! Нельзя, чтобы так! Храм ведь! – А как? – вздыхаю я. Мне тоже жаль, до боли жаль Золотую Елену, богиню нашего детства, нашего маленького царства-государства на Глубокой. Сколько раз забегали сюда, молились, говорили о Ней! Но – поздно. По всей Ахайе, по всей Элладе громят храмы, разбивают статуи, оскверняют алтари... Уже не богиня – сука! – Предала! Предала! За Парисов приап предала! Заглотнула – понравился! Су-у-ука! Жги! Жги-и-и! Вот и хворост с соломой несут. Стража догадалась, к соседним домам отступила. А там готовятся – пифосы с водой выкатывают, чтобы огонь не перекинулся... |