Онлайн книга «Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я»
|
Ой!!! А затем прямо сюда и потащил – в зал тронный, в тайник за стеной. Отбивался я, за косяки дверные цеплялся. Да только не отпустил Амфилох, дотащил-таки. А как поведал, в чем заковыка, отчего во дворце все вверх дном, так я и сам принялся затылок чесать. Вовремя Диомеда-изгнанника ветром на Медный остров занесло! Ну и орлы за мной увязались – в засаду. – А чего они в одних хитонах, дядя? – вопросил любопытный Киантипп, оттесняя от дверцы не менее любознательного Амфилоха-младшего. – Фаросы, что ли, не могли надеть? – Да это не хитоны! – вздохнул я. – Это и есть фаросы, только хеттийские. Видишь, серебром шиты? – Ага... А мы их что, резать будем? Хотел я дать подзатыльник басилею Киантиппу Эгиалиду – пожалел. Взял за ухо, от дверцы отодвинул. – Цыть! Да, вовремя я приехал! Вовремя – и не зря. Иногда, как угадаешь – и колесницы в нужный миг выкатятся, и стрелки точно за вражьи спины зайдут. Хеттийское посольство. Да непростое! – ...тому рада, и всяческого здравия тебе, басилей Амфилох, сын Амфиарая желает. А еще царевна Цулияс, дочь Великого Солнца Суппилулиумаса, правительница Царства Хеттийского, велит сказать тебе, басилей, что ждать она более не станет, и желает, чтобы мир между державами нашими был в сей же час заключен... Старается посол, ахейские слова из пуза толстого выдавливает. Да только не на него я смотрю (было бы на что!). На того, что рядом стоит, гляжу. Такой же фарос, серебром тканый, повязка цветастая на голове... ...И не узнать тебя, Курос, верховный дамат! – ...Знай также и то, басилей, что войска наши уже заняли землю Киццувадна, называемую вами Киликией, и в землю Мукиш вступили... Да, плохи дела Щербатого! Хотя и не так, как хотелось бы этому толстопузому... ...И тебе, Курос, верховный дамат! Рядом обиженно сопят мои орлы. Сопят – не понимают. Чего ждет дядя Диомед? Взять наглеца-посла за ворот его фароса, да в море искупать, чтобы болтал меньше! – А условия мира такими будут. Приедешь ты, басилей Амфилох, в город Хаттусу, в логовище Золотых Львиц, и склонишься перед государыней нашей царевной Цулияс, дочерью Великого Солнца Суппилулиумаса, и жертвы искупительные принесешь за гибель столицы нашей, сожженной нечестивым Диомедом-ванактом, и станешь платить дань тяжкую... Усмехнулся, Курос, верховный дамат. Знай, мол, наших, «ахиява»! Вот тебе, Диомед, враг мой! Сокрушу царство твое, как сосуд горшечника! Губастая решила мстить – по-царски. Цари не посылают убийц, они посылают воинов. А рядом уже не шепот – рычание. Не орлы – волчата! Не хотел я в это во все вмешиваться. Но понял – надо. Много долгов у нечестивого Дамеда-ванаки, и незачем их на чужие плечи перекладывать. Ведь не с Амфилохом решила посчитаться дочь Великого Солнца Суппилулиумаса – со мною. Значит, мне и платить. По-царски! И не в войне даже дело, мало ли мне воевать приходилось? Цулияс здесь, совсем рядом... Видать, ТЫ и вправду решила со мной помириться, Пеннорожденная? – Остров же Аласия, называемый вами Кипром, останется в пожизненном владении твоем, басилей Амфилох Амфиараид, но не получат его потомки твои без воли Великого Солнца, ванакта Царства Хеттийского... И вновь кривит пухлые губы Курос-дамат. Доволен! Сладка царская месть! Поглядел я на орлов, перья распушивших... – Пошли? Хорошо дверь подвесили – и не скрипнула! – И условия эти должен принять ты, басилей, пока стоим мы в зале этом, и пока солнце еще не зашло... Осекся толстяк – меня увидел. Да только не стал я его рожей любоваться... Узнал меня, Курос-дамат? А в зале тишь могильная, словно не дворец – толос. Но вот охнуло, зашумело прибоем морским: – Дамед... Дамед... Дамед-ванака... Вернулся... Хабирру уверяют, что гордыня – смертный грех. Не знаю, не знаю... Прошелся я по залу, ни на кого не глядя, словно вокруг не люди, колонны каменные, к трону подошел... ...Привстал Щербатый, да только подмигнул я ему: сиди, не ерзай, мол. И сам присел – прямо на ступеньки. Молча. Пристукнули эмбатами Киантипп с Алкмеонидом (знай наших!), по бокам стали. А руки уже на поясе, поближе к мечам. Стих прибой, заглох. Но вот грюкнуло – бухнулся на колени один из даматов, самый догадливый, видать. А после со всех сторон стук пошел. То-то! Застыли послы, глаза выпучили. А я на них даже смотреть не стал – пока что. Даже на Куроса губастого. Мстить мне решила Цулияс, царевна Хеттийская? Чтобы Дамед-ванака не в свое царство – на пепелище вернулся? Войной грозить? А что сейчас скажешь? Поглядел я поверх спин склоненных, вновь подмигнул Щербатому: – Кто? И на послов головой мотнул – не оборачиваясь даже. Пожал Амфилох плечами широкими, венец золотой поправил. Вздохнул: – Заброды хеттийские, ванакт. Грозятся! Кивнул я, по сторонам поглядел, на орлов моих, тоже вздохнул: – Басилей Киантипп Эгиалид! Басилей Амфилох Алкмеонид! Велю вам сокрушить Царство Хеттийское, Хаттусу же, Логовище Львиц – сжечь. А заброд, что нам грозить смели – в темницу! – Диомед! Диомед! Даже не обернулся я на ее крик. Ты хотела мести, царевна? А теперь чего хочешь? – Да ты чего делаешь, Тидид? Какая Хаттуса? Какая темница? – Ничего, Щербатый. Мои аргивяне уже в Киликии, оттуда в Хаттусу дорога прямая. Да и не будет войны. Сейчас один из послов, губастый такой, будет ко мне на встречу проситься... – Уже просится! Я ее сразу узнал... Ну и напугал ты всех, богоравный! – Сам ты богоравный! Маленькие кулачки молотили по груди, дробь выбивали. Больно! – Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!.. Хеттийской львицей кинулась ко мне Цулияс, слово сказать не дала. – Ненавижу тебя, Диомед! Всю жизнь ненавидела, всю жизнь! Ненавижу! И – кулаками, что есть силы! – Да погоди, царевна! – начал было я, да не тут-то было. – Ненавижу! Веди свои войска, веди своих головорезов! Я разобью их всех, я растопчу их, я разорву тебя в клочья... Львица! Поймал одну руку, затем другую. Дернулась. Заплакала... – Ненавижу... – Погоди, – вздохнул я. – Что ты задумала? Войну начать? Ты же правительница, подумай! Что ты делаешь? Мотнула головой, застонала. |