Онлайн книга «Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я»
|
– Ты знаешь, вчера сюда приплыли Гелен Прорицатель с Энеем. И Калхант с ними... – Не помер, значит, боговидец? Вот Эней – это хорошо! А где наши? – Менелай разбит. Кемийцы потопили его корабли, сам он в плену, на Фаросе. Одиссей пропал где-то в Финикии. Гуней Кифиец тоже в плену – в Ливии... – Довоевались, бродяги!.. Жалко белокурого! И рыжего жалко! – И Гунея Кифийца жалко? – Кого-о?! – Станем Миносами, курет Идоменей? – Миносе то этаной, курет Диомед! – Подалирий? – Ну вы и спятили, ребята! Без лекаря вам точно не обойтись. Так что я с вами. – Гелен? Эней? – У нас больше нет дома, ванакт. Лучше уж в Океан! – Калхант? – Боги-и! Вели-и-икие-е боги-и-и мои-им-и-и уста-а-ам-и-и глася-я-ят, что-о-о... – Короче, боговидец! – Да! * * * ...Лучшая древесина – клен или сосна. Борта высокие, в два раза выше обычных, реи должны поворачиваться, чтобы паруса наискось к ветру ставить, скамейки для гребцов – на сто человек, по два на скамье, а еще лучше гребцов в два ряда усадить, один над другим... Н-да... Никогда не думал, что корабельщиком стану! Но взялся за копье – не говори, что не мое... Паруса... Обычно мы только гистон ставим да еще маленький – долон – на самом верху. А тут паруса должны в два ряда идти, как и гребцы... Не перепутать бы: гистон, долон, и еще этот, средний, никак название не запомню... А я-то думал, что Миносом просто стать! Взобрался на палубу, скорчил рожу героическую: «В Океа-а-а-а-ан!!!» И – уже Минос. А тут – форма киля, весло рулевое (одно или два, кстати?), а еще борта красить надо, чтобы гниль не взяла, да еще пифосы для воды, и сама вода – протухнет ведь, если не добавить, чего надо. А чего надо? Болтались тут какие-то юркие, с бородами крашенными. Мол, сами все построим, Дамед-ванака, за милую душу построим! Как же, построят! Как в той байке, что мне Идоменей рассказывал: пришел какой-то оборванец на корабль наниматься. Его в шею, а он и говорит: «Вот повезло вам! А то бы я наработал!» ...А еще хорошо бы кедра достать – хотя бы для обшивки. Ох, и дорогой же этот кедр! Разве что малоизвестного Исин-Мардука за бороду тряхнуть, пусть пособит... Якоря, «вороньи гнезда», канаты... А из чего канаты? Пеньковые, пальмовые? Финикийцы пальмовые предлагают, а вот Идоменей... Ох, и тяжко! Да что делать? Лишь того, кто любит труд, люди Миносом зовут... Так все-таки, какие канаты?.. Стучат топоры, пилы визжат, летит во все стороны пахучая стружка. А вот и смола – в глиняном котле булькает, наружу проситься. Хорошо! В последний раз так весело было, когда богоравный Сфенел своего «Коня» мастерил (эх, Капанид, басилей репконосый, как ты там?). А еще говорят, что я только войну люблю! – Эй, дядюшка Антиген, правильно строим? – Правильно-то правильно... Да только глаз нужен. А то, вон, «Арго» построили, умники, только на одну ходку и хватило!.. Желтые ребра уже торчат из оснований-килей. Толпятся вокруг аласийцы, и финикийцы толпятся, бороды на пальцы наматывают. И чего это «ахиява» такое задумали? Столько по морю ходим, а подобного еще не бывало! – Что это, Подалирий? – Сок дерева Хумбабы, у митанийцев купил. Будем в воду добавлять. Попробуй, какой кислый! Труднее всего – решиться. И на войне, и не на войне. А если решился, то все просто. Вот войско вражеское, вот Океан. Вперед – и пусть сомнения дымом прочь уносит! – Ну как там боги, Калахант? Одобряют? – Бо-о-о-о-оги-и-и-и с на-а-а-ами!.. А хоть и не с нами! Не боялся я ИХ под Троей, не побоюсь и сейчас. Пусть ОНИ нас боятся! – Эй, Гелен! А где наш богоравный Плакса? – Слезы утирает. Во-он в той харчевне, что у пристани! Ну вот, все работают, а он прохлаждается! ...Эней Анхизид действительно оказался в харчевне. Это же каким мизантропом надо быть, чтобы в этакую грязную дыру сунуться! Что-то пить много стал наш дарданец! Эге, да он не один! ...Красный колпак, какой моряки носят, рыжая прядь к уху прилипла... Не может быть! – Любимчик! ну, даешь! Даже и не думал, что так рад буду. Врезал его, паршивца, по спине, аж гул по харчевне пошел. – Рыжий! еж морской! А болтали – сгинул, болтали, будто финикийцы тебя Баал-Зевулу подарили! Обернулся Одиссей Лаэртид, поглядел странно. Тут вся моя веселость и пропала. – Диомед... ты?.. Что-то не так с Любимчиком, ох, не так! Постарел, вроде? Да с чего ему стареть? Ведь, хвала Деметре Теплой, не в Кроновой мы ловушке! И глаза... – Ты чего, Лаэртид, мухоморов наелся? – Лотоса... То ли шутит, то ли нет. Не разберешь даже. – А почему ты не на Итаке, Одиссей? Чего тебя сюда занесло? Дома бы сидел, приплод овечий считал... Не договорил даже – осекся. Обжегся я о его взгляд... – Итака... Не проговорил – прошептал. И тут я только понимать начал... ...А Эней уже в три ручья ревет! Да что с него взять? – Вы... Вы куда-то собрались, Тидид? Далеко? В Океан? Плохи, видать, дела на Итаке, если рыжий об Океане заговорил! – Я... Наверное, тоже с вами. Только они... пустят ли? Они? Но тут же дошло – ОНИ! – Кружение птиц подсказывает мне, что наша встреча неслучайна. Как неслучайно все, творящееся под медным куполом небес... Бо-о-о-оги-и-и!.. Ага, Калхант! Вовремя, пусть он рыжему все про НИХ и растолкует! Тем более, они с Лаэртидом под Троей вроде как сдружились... – Вечером поговорим, Одиссей. А мне пора, а то построят мне еще один «Арго»!.. Да, плохи дела у Любимчика! Что ему, домоседу, сыну домоседа, в Океане делать? Ты куда, Одиссей, от жены, от детей?.. Тяжелая ладонь на плече, тяжелый взгляд упирается в затылок. Тяжелый, чужой. – Не узнал, Тидид? – Узнал... Обернулся... на шаг отступил, не выдержав взгляда его глаз. – И как там в Гадесе, Чужедушец? Пожал плечами Протесилай Филакский, Иолай-Первый, Иолай-Копейщик. – Скучно! Шляешься у Белого Утеса, асфодели топчешь – и свое имя орешь, чтобы не забыть... Помолчал, улыбнулся. Даже глаза другими стали – старыми, добрыми. – Не спеши туда, мальчик! Здесь интереснее. А за Океаном – тем более. Ты, кстати, какие канаты ставить собираешься? |