Онлайн книга «Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я»
|
Не повернуть назад. Не остановиться. Вперед! – Встречай нас, даль Океанская, Туманом серым встречай! Найдем страну мы счастливую, Там, за кромкой земли!.. * * * Хорошо, когда Солнце! Пусть неяркое, осеннее, робкое. Заиграло зеленью море, расхрабрились белокрылые чайки, даже трава у берега уже не казалась мертвой. Радуйся, Гелиос Гиперионид! Страх остался позади, там, за серыми волнами. Хорошо, когда ясный день, когда мы снова вместе, а вокруг не Поле Камней, а оживленная пристань, полная черными дельфинами-кораблями. – Телепин! Телепин! Те-ле-пин! «Голова-а-а-а!» Ну вот, и мои аргивяне повеселели – башку Цигу-великана гоняют! Остров Тринакрия – Сицилия. Темная громада крепости на высоком холме. Полдень. – Это Камик, – усмехается Идоменей-критянин, на черную крепость кивает. – Его сам Дедал строил. Хитро строил! К воротам узкий проход ведет, двоим не пройти. – Камик? – поражаюсь я, уроки дяди Эвмела вспоминая. – Так здесь же... Минос погиб. Последний! – Деда не один раз хоронили, – качает головой Идоменей. – Много чести для народца здешнего – Миноса погубить! Дед останавливался в Камике, прежде чем уйти в Океан. Навсегда, как и подобает Миносу... А люди тут смирные, болтливые только. Это я уже понял. Лишь сошли мы с корабля – понабежали бородатые, в плащах пестрых, окружили, залопотали все сразу. Жаль, я сикульского [48] не знаю! ...А вот Любимчик освоился. Всего два дня здесь (прямо от Малеи вместе с остальными пришел), а уже с басилеем местным чуть ли не обнимается. И дочка басилеева с рыжего глаз не сводит. Не пропадет парень! ...И Протесилай с ними! И вправду, интереснее тут, чем в Темном Аиде. Даже троянцы Геленовы повеселели. А уж Эней тут совсем за своего. Завернул сюда Плакса еще летом, прежде чем на Кипр плыть, успел со всеми перезнакомиться. В общем, почти как дома. Шумит пристань, лопочут что-то свое бородатые сикулы, улыбается Любимчик... Тринакрия – Трехгранная. Остров на границе Океана. Полдень. – Идоменей? – Все корабли уже здесь, Тидид, никто не отстал. Кое-что надо починить, но к вечеру управимся. Припасу бы побольше набрать... – Гелен? Эней? – Кое-кто из наших желает здесь остаться. Если ты не против... – Подалирий? – Одна сломанная рука, одна вывихнутая, несколько зубов – вчера двое подрались... А так – жить можно. – Калхант? – Бо-о-о-оги-и-и!.. – Одиссей? – Да ну его, этого басилея здешнего! Не продам, говорит, припаса – и все тут. Я и так, и этак, а он – неурожай, мол, да еще все овцы передохли вместе с козами. Я уже двойную цену предлагал – жмется. Дочку, говорит, отдать могу. Так видел бы ты, Диомед, эту дочку!.. – Ясно! Что делать будем? – Солониной обойдемся, ванакт. Ведь всего загрузили – и копченого, и сушеного. – Копченое мясо вредно для здоровья. А сушеное – тем паче. Не верите – у моего папы спросите. – Правильно, Асклепиад! – У этих сикулов воды соленой в море не выпросишь, Тидид. Мы, как сюда заходили, обычно охотились. Тут места дикие, особенно чуть дальше, возле Этны. Народа мало, зверья много. Быки, олени... – Так и сделаем, Идоменей. Протесилай? – А что? Места знакомые... Да и ребятам надо будет размяться перед дальней дорожкой. – Так и сделаем. Лаэртид, лук не забыл? Ясный день вокруг, весело сияет в бледном осеннем небе Солнцеликий, нагрелись старые камни, успокоилось море... Почти как дома! Но почему знакомый холод кусает пальцы? Почему кажется, что все это – неправда, обман, видение? Вот-вот утренним туманом сгинет город на холме, исчезнет пристань, деревья в желтой листве... ...И черное хрустальное колесо Крона – Крона-Времени – неслышно заскользит под нами. Сперва медленно, потом все быстрее, быстрее... * * * В конце концов даже быстроногий Любимчик не выдержал. Остановился, махнул рукой, бухнулся на серо-желтый ковер старых листьев, устилавших поляну. – Пе... ре... дох!.. Передохнем, в смысле. Другие послабее оказались – отстали. Я пожал плечами, прислонил копье к черной коре огромного граба, рядом присел. Прислушался. Тихо. Только где-то вдали – лай собачий. Дружный такой, не иначе надыбали кого-то. Да что толку? Собаки там, мы тут, остальные неведомо где... Дичи для нашей оравы нужно немало, даже на один перекус. Но и Тринакрия – остров солидный, чуть ли не с три наши Апии размером. Разбежались наши отряды во все стороны, по всем лесам да предгорьям. Кому-нибудь, да повезет. ...А главное – лес! Ведь чего я эту охоту затеял? Не только ради свежатины или для того, чтобы парни перед плаваньем долгим побегали. Лес! Как давно я в лесу не был! И когда еще буду? Что там, за Океаном, неведомо, но среди волн деревья точно не растут! Прелый теплый воздух, солнечные лучи через желтые кроны пробиваются... Ух, хорошо! – Это все собаки, – отдышавшись, сообщил Одиссей. – Собаки здешние плохи. Пустолайки!.. ...Ну конечно! Плохому охотнику всегда что-то мешает: то хитон узкий, то собаки плохие... А в лесу-то как хорошо! – Вот у меня на Итаке пес есть! Всем псам пес! Хоть и без ушей, хоть и не лает... – А у меня уши есть! – заметил я с самым серьезным видом. – Хоть и не лаю. Открыл рот Любимчик... Неужто ему до сих пор не сказали, кто такая Дурная Этолийская Собака? – Ладно, – рассудил я. – И без собак обойдемся! Следы видел? Тут кабанов выводок целый, матерые... – Ка-а-аба-ан! – тихонько пропел Лаэртид. Пропел, поглядел странно. – Именно, – согласился я. – В общем, так, я левой тропой, ты – правой. На рожон не лезь, если что, услышим, тут все близко. Пошли! – Ка-а-а-аба-ан! – послушно отозвался Лаэртид, вставая. Дразнится он, что ли? Следы были на загляденье – ясные, глубокие, свежие. Недавно прошел дождь, и в воздухе до сих пор плавал густой дух грязной щетины. Теперь я уже не бежал – крался. Кабан (Ка-а-а-аба-ан!) – это вам не косуля! Вон дядя мой покойный Мелеагр пообщался как-то с Калидонским вепрем... Просвет впереди... Поляна... Уж не там ли?.. Почему-то стало жарко. Да так, что пот градом полил. Что значит давно не охотился! |