Онлайн книга «Джим Моррисон после смерти»
|
– Ты вообще как-нибудь контролируешь этих маньячных девиц? Или они у тебя делают что хотят? Сэмпл пришлось признать, что сестра держится на удивление хорошо. Даже можно сказать – величаво. Несмотря на все напряжение, Эйми выпрямилась в полный рост и холодно посмотрела на Иисуса: – Я вижу здесь только одного маньяка. Иисус показал на свои раны и разорванный плащ: – Видишь, что со мной сделали эти бешеные психопатки. – Они гневаются, и их можно понять. – А с чего бы им вдруг гневаться? – Так ты отрицаешь, что изуродовал и убил по крайней мере двух их подруг? – А почему я должен это отрицать? Ты пригласила меня сюда, чтобы я помог тебе укрепить и расширить твои владения, и я подумал, что могу распоряжаться здесь всем по своему усмотрению. Бернадетта прожгла его яростным взглядом, стиснув зубы и сжав кулаки. – В том числе калечить и убивать здешних женщин, да ещё так по-зверски?! Иисус презрительно проигнорировал Бернадетгу. Он продолжал обращаться к Эйми: – Эти женщины… которых я якобы зверски убил. Что они собой представляют по сути? Всего лишь движимое имущество. Так чего поднимать такой кипеж, если пара-другая пропала? У меня тоже есть право на отдых. Монахини разразились возмущёнными воплями. В отличие от Сэмпл они раньше не слышали подобной аргументации. Они не знали Анубиса. Они были готовы наброситься на Иисуса и разорвать его в клочья, так что резиновым стражам Сэмпл пришлось окружить его со всех сторон, чтобы никто до него не добрался. Эйми подняла руку, призывая монахинь к тишине. Иисус возмущённо вскинул голову: – Я не скажу больше ни слова. Только в присутствии адвоката. Эйми посмотрела на него как на законченного идиота: – Адвоката? – Ну да, адвоката. – И где ты возьмёшь адвоката? Иисус указал пальцем на Сэмпл: – А вот она? Сэмпл взбесилась: – В роду Макферсонов никогда не было адвокатов. Проповедники, конокрады – да, но уж никак не адвокаты. Иисус торжествующе ухмыльнулся: – Стало быть, суд продолжаться не может, поскольку у подсудимого нет адвоката. Бернадетта сердито воскликнула: – Ты вполне можешь сам за себя говорить! Теперь пришла очередь Эйми торжествующе улыбаться: – А кто говорит, что это суд? Улыбка Иисуса померкла. – А что это? – Я просто хотела послушать, что ты мне скажешь, прежде чем я вынесу приговор. – Ты не можешь вынести мне приговор. Я – Иисус Христос, а это вроде как Небеса. Налицо серьёзная юрисдикционная проблема. Я, чёрт возьми, Сын Божий. – Он обернулся и посмотрел на монахинь. – Я в том смысле, что все вы – невесты Христовы, правильно? А если так, то вы все мои. Просто по определению. Вы – моя собственность. Так с чего такой переполох? Монашки не верили своим ушам. – Мы не твоя собственность, сукин сын, – высказалась Бернадетта. – Мы вообще ничья собственность. – Она показала на Эйми. – Даже не её. Иисус резко сменил тактику. Превратился в любезного и обходительного продавца подержанных машин. – Ладно, ладно. Вот что я вам скажу. Посмотрим на это с другой стороны. Я признаю, что малость переборщил с этими женщинами. Это была ошибка. Не стоило этого делать. Я думал, они тут как часть декорации, и когда я их калечил, мной руководила истовая вера, но – да. Это была ошибка. Если кому-то не нравится мой подход к женщинам – прошу прощения. Трудное детство, и всё такое. Может быть, это пагубное влияние телевидения. Но давайте решим все мирно, ко всеобщему удовольствию. Я убираюсь отсюда подальше, обещаю, что больше не буду себя называть Иисусом Христом, и мы благополучно обо всём забываем. Я в том смысле… вы сами подумайте. Какой смысл отправлять меня обратно в Спираль? Всё равно я останусь таким же, каким был. Может быть, даже хуже. Когда Иисус закончил, воцарилась гнетущая тишина. А потом одна из монахинь тихо проговорила: – Распять его. Остальные тут же подхватили: – Распять его! Всё громче и громче: – Распять его! – Распять его! Бернадетта подняла руку, и выкрики сразу умолкли. – Нет, мы сделаем лучше. Мы сдерём с него кожу. Заживо. Тоненькими полосками. Остальным очень понравилась эта мысль. – А потом срежем мясо. Маленькими кусочками. – И каждый кусочек поджарим, а он пусть смотрит. Сэмпл решительно тряхнула головой: – Никакого «поджарим». Никакого каннибализма. Монахини, настроенные более традиционно, опять закричали: – Распять его! – Распять его! – Распять его! Эйми решила, что последнее слово должно остаться за ней. Она сама была традиционалисткой и подумала, что лучше не экспериментировать, а прибегнуть к способу старому и испытанному: – Итак, мы его распнём. Монахини разразились бурными аплодисментами. Иисус не поверил своим ушам: – Подождите минуточку… Эйми взглянула на Бернадетту. В кои-то веки эти двое пришли к согласию. – Есть у нас новый крест? – Есть. – А гвозди? – И гвозди. Их всего-то три штуки нужно. – Подождите минуточку… – Тогда ведите его на Голгофу. Чего тянуть? Монахини схватили Иисуса и поволокли прочь. Он орал и брыкался, но ничего не мог сделать. Эйми повернулась к Сэмпл: – Теперь твоя очередь. – В каком смысле – моя очередь? – Ты привела сюда это чудовище. – Я тебе сразу сказала, что это ненастоящий Иисус Христос, но ты с радостью приняла эту игру. Теперь, когда они остались одни, Эйми уже не сдерживала своей ярости: – То есть тебе это видится так?! Как игра?! Твои забавы дурацкие?! Ты хоть понимаешь, что ты со мной сделала?! Как только они разберутся с твоим проклятым Иисусом, сразу набросятся на меня. Бернадетта с монахинями. Только теперь Сэмпл поняла, в каком критическом положении находилась её сестра. – Я же не знала, что он серийный убийца! – Это твои проблемы. Ты вообще никогда ничего не знаешь. – Ты себе даже не представляешь, через что я прошла, чтобы найти его и доставить сюда, к тебе. |