
Онлайн книга «Звезда в тумане»
Аттракцион рассчитан на четыре минуты. Надо ждать два часа. По самым приблизительным подсчетам, ждать надо в тридцать раз больше, чем развлекаться. И так всю жизнь: соотношение ожидания и праздника в моей жизни – один к тридцати. Люди стираются, изнашиваются в обыденности. Они стоят в очереди, чтобы получить четыре минуты счастья. А что счастье? Отсутствие обыденного? Или когда ты ее любишь, твою обыденность? В старости любят свою обыденность или не замечают ее. Может, мы с Татьяной еще молоды и ждем от жизни больше, чем она может нам предложить. А может, мы живем невнимательно и неправильно распределяем свое внимание, как первоклассник на уроке. Татьяна стояла передо мной. Я видела ее сиротливый затылок и заколку с пластмассовой ромашкой. Должно быть, одолжила у Юльки или у Ленки. Татьяна обернулась, посмотрела на меня сухим выжженным взором. – У него позиция хуторянина, – сказала она. Вспомнила, на чем остановилась. – Позиция: «мое» или «не мое». А если «не мое», то и пошла к чертям собачьим. – Но ведь все так, – сказала я. – Но как же можно уйти, когда чувство? – Во имя будущего. В наших отношениях нет будущего. – Будущее… – передразнила Татьяна. – Наше будущее – три квадратных метра. – Значит, он ищет ту, которая его похоронит. – Не все ли равно, кто похоронит. Надо искать ту, с которой счастье. Сегодня. Сейчас. Татьяна смотрела на меня истово, как верующая, и мне тоже захотелось счастья сегодня, сейчас. Сию минуту. Я даже оглянулась – не стоит ли оно у меня за спиной. Подошла наша очередь. Заведующая аттракционом – тетка с толстыми ногами – отомкнула калитку и стала запускать очередную партию страждущих. Дети как-то мгновенно похудели, а глаза стали больше, будто часть их плоти переместилась в глаза. Я тоже почувствовала давно забытое или не познанное ранее волнение и не сводила подобострастных влюбленных глаз со строгого лица толстой тетки. До калитки оставалось три человека. В этот момент Ленка потянула Татьяну за руку и что-то сказала ей на ухо. – Отойдите все в сторону, – приказала Татьяна. Она выгребла девчонок из очереди и отвела их от калитки. – Почему? – искренне оторопела моя дочь и забегала глазами по лицам. Ленка молчала. У нее было виноватое страдальческое выражение лица. – Мы сейчас. – Татьяна схватила Ленку за руку, и они помчались, одинаково перебирая ногами. Татьяна бежала впереди, а Ленка следом, на расстоянии вытянутой руки. Наташка и Юлька смотрели, как мимо них прошли те, кто стоял позади. Они протиснулись на площадку и брызнули во все стороны, как муравьи из-под ладони. Цепи были длинные и, казалось, свисали с самого неба. К каждой паре цепей приделана скамеечка – качели, куда помещается по одному человеку. Все расселись, каждый на свою скамеечку, и застегнули перед собой ремни, чтобы не выпасть и не улететь в небо. Все разместились и пристегнулись. Толстая тетка захлопнула калитку и с категоричным видом нажала какую-то кнопку. Круглый диск начал медленно крутиться, вместе с диском крутился столб, и центробежная сила стала отдувать цепи. Люди полетели по кругу. Земли не было видно, и им, наверное, казалось, что они летят вообще. Они летели вообще над очередью, над Юлькой и Наташкой, которые стояли с туповатыми личиками – отвергнутые, но мужественные, облагороженные испытанием. Явились Татьяна с Ленкой. Ленка подошла к девочкам. Теперь их было не двое, а трое – полный комплект. Девочки смотрели на летающие качели и переживали каждая свое: Ленка – радость за других, Юлька – зависть, Наташка – легкое злорадство: тем, кто был сейчас на качелях, оставалось только полторы минуты. Им оставалось меньше, чем половина. А у нее, у Наташки, все было впереди. У нее было впереди целое счастье плюс ожидание счастья, что само по себе тоже очень ценно. – А нам билеты? – спохватилась Татьяна. Я сообразила, что мы не взяли себе билеты. – Не успеем, – поняла я. Дети обернулись. Они смотрели испытанно и настороженно, как зверьки, заслышавшие чужие шаги. Заставлять их ждать снова было немыслимо. Мы просто могли сорвать их надежду. На качели они попали бы сломленными, и радость уже не достала бы их через эту сломленность. – Успеем, – сказала Татьяна и провалилась сквозь землю. Дети вывернули головы и стояли так до тех пор, пока Татьяна не возникла на прежнем месте. Тетка тем временем нажала кнопку. Столб перестал крутиться, и летающие качели вернулись на круги своя. Девочки напряглись, как перед стартом на первенство Европы. Потом в какую-то секунду мы все оказались в калитке, а в следующую секунду – на круглой деревянной площадке. Наташка, Юлька и Ленка метнулись в одну сторону. Наташка первая взгромоздилась на скамеечку. Между Юлькой и Ленкой произошла страстная кратковременная борьба за место возле Наташки. Юлька удачным приемом отпихнула Ленку и села сразу за Наташкой. Незнакомый мальчик в синей беретке отпихнул Ленку и сел следом за Юлькой. Вокруг шустро рассаживались дети и взрослые. – Лена! – крикнула Татьяна. – Иди сюда! Ленка не двигалась. Она стояла с лицом, приготовленным к плачу. – Леночка! – Татьяна хотела переключить ее внимание на действие или хотя бы на видимость действия. – Беги скорей! А то тебе места не останется… Татьяна подбежала к дочери и потащила ее на другую половину круга. Ленка зарыдала. – Ну какая тебе разница, где сидеть? – спросила Татьяна, как бы снимая этим вопросом всю несправедливость. – Д… да, а почему опять я? П… почему все время я? Ленка иногда легко заикалась, но когда она волновалась – это проявлялось сильнее. Татьяна посмотрела на свою дочь, обиженную людьми и, как ей показалось, Богом, и ее лицо сделалось проникновенно грустным. Она прижала Ленкину теплую голову к своей щеке. Ей тоже хотелось плакать. Я видела, как подтаяли у нее глаза, определились морщинки и в молодом ее лице проглянули черты будущей старухи. Юлька и Наташка выглядывали воровато, как мыши. Они были вполне счастливы и тем несимпатичны. Ленкино страдание все же достало их и легло на душу легким угрызением совести, смешанными с эгоистическим удовлетворением. – Мам! – Наташка помахала из-за цепи кургузой ручкой. – Сиди! – резко ответила я, хотя Наташка была абсолютно ни в чем не виновата. Просто некрасиво быть благополучной, когда другие страдают. Татьяна усадила Ленку на свободную скамеечку и пристегнула перед ней ремешок. |