Онлайн книга «Контакт первой степени тяжести»
|
– Да. Это, конечно, несчастный случай. – Естественно. Счастливым его трудно назвать, я согласен. – К счастью, мой друг едва ли решит сплавляться сквозь эти самые «щеки». Он пешочком, с этюдником да палаткой. – Ага, ага, – закивал инструктор, – все понятно. Пешочком, с этюдником да палаткой. Это вы как раз не в бровь, а в глаз. – То есть? – Пешочком – это у нас так было. Я тоже сам, лично, участвовал в этом походе, так что я – очевидец. Как раз на следующий год это произошло, в восьмидесятом. Мы после тяжелого похода по Саянам решили как бы отдохнуть – ну и мотанули на Приполярный, в качестве прогулки, еще пара недель у нас была, и в нашем профкоме еще деньги были, плескались. По тем временам деньги немалые. Надо было, конечно, добить их. Ну вот и решили добить – так, прогулка вроде. Шли к горе Народной, через Манарагу. Слава богу, не я был руководителем. Группа – десять человек. Чистый пешкодрал шли. Без сплавов и без альпинизма. Встали на дневку здесь, – инструктор показал на карту. – Как раз недалеко от «щек». Погода была! День ясный выдался – что в тех краях редкость. На юг от нас вот, глядите, вот она, вершина. Вершина простая, пологая. Однако стоит в очень выигрышном месте, да и день, как уже сказал, выдался: видимость миллион на миллион. Жалко было упускать такую возможность. Решили все взойти, сфотографироваться. Ну, девять человек пошли, десятый в лагере остался, обед варить. Поднялись мы, поснимались, постояли вдоволь на ветру. Спускались быстро – жрать-то хочется – некоторые даже вприпрыжку неслись. Прекрасно. В лагере все нормально. Обед готов, котелки уже сняты, но стоят рядом с углями, чтоб не остыло до нашего прихода. В общем, порядок, все отлично. Одно только плохо: Кости Бортникова, который оставался в лагере обед готовить – его-то как раз и нет. Инструктор отвернулся к окну, вспоминая. * * * – Костя-а-а! Ты где? – В палатках нет его! – Костя, Константи-и-ин! – Пожрать сготовил… Что за дела?! – Да нет же, я ж ему определенно, совершенно четко сказал: не отлучаться! – Вот странно. Ни записки не оставил, ничего! – Ребята, судя по тому, какие угли, он отошел не более пятнадцати минут как! – Да где ж пятнадцать – пять! Вон сук – только начал гореть. Мы ведь в костер ничего не подкидывали? – Нет! – Ну, так, значит, он пять минут назад был здесь. – Пять? А куда он, за пять-то минут, мог деться? Все же как на ладони. Я спускался, смотрел: никого на стоянке не было. – За Хамбол он не мог же улететь? – Улететь не мог, а в «щеки» свалиться мог. – Да что ж он – больной, что ль – шамовку сгонобобить, оставить, разложить и пойти самоубиться? – Ну, значит, рядом, спрятался. Хохмит. – Чтоб попугать? Едва ли! За такие шутки – массаж зубов. – Да нет, он серьезнейший малый! – Эй, Ко-о-ости-и-и-ик! – А?! Слышали?!..Слыхали?! – Да это эхо! – Бо-о-ортни-и-ик……Ко-о-о-остя-а-а!! – Давай пожрем, подождем минут двадцать. Человек мог и по делу, так сказать, отлучиться… – Нет, братцы! Обед отложить придется. Разделимся на пары быстренько. И по секторам, начиная от костра, расходимся. Держа друг друга в прямой видимости. – У нас сигнальные ракеты есть. Во! Пять штук. – Давай! Шипя, одна за другой в небо взлетели пять ракет… – Ракеты! В солнечный день! Совсем мы, ребята, из ума что-то выжили. – Давай ногами искать! – это верно! * * * – Мы так его и не нашли, – подвел итог инструктор. – Маршрут, естественно, был прерван. Троих послали за спасателями, шестеро оставшихся по тройкам прочесали всю округу – ничего. Спасательная группа через четыре дня пришла на вездеходе, еще три дня искали – ноль. – Но выводы какие-то, наверно, все же были? – Конечно, были. Но уже в Москве. Оргвыводы. Руководителя нашего дисквалифицировали. А он был уже кандидатом в мастера. – За что? – Одного оставил в лагере. А по инструкции – не меньше чем двоих следует оставлять. – А что произошло, так непонятно и осталось? – Три версии. Пошел к каньону, к «щекам». И там сдуру и сорвался. Несчастный случай. – Нелепо. – Вторая версия: медведь его задрал, а потом утащил. – Следы борьбы, кровь? – Нет, не было ничего такого. – Тогда и это вряд ли. – И третья версия. Какой-то беглый его отвлек, сманил в сторонку, да и пришил: за одежду, за документы, деньги. Но не успел ничем воспользоваться: мы слишком быстро пришли и спугнули его. На стоянке ведь все осталось нетронуто. Ну, кроме самого Кости. – А где же труп этот беглый спрятал? – Успел зарыть! – В горах? Камень же под ногами – вы что, под мох труп засунете? – Вы абсолютно правы. Меня самого все эти версии еще тогда, в восьмидесятом, не удовлетворяли. Что ж делать-то? Других ведь версий не было! – Да. История! И как же вы потом, когда вернулись, какую гипотезу выдали в Москве его родителям – что рассказали, как объяснили? Совершенно не представляю! – От этого судьба избавила нас, слава богу – за это хоть. Он, Костя, холост был. А родители его разбились насмерть на автомобиле за год приблизительно до этого. Такая вот волна. – Вот тут район и закрыли? – Нет. Его закрыли позже, через полтора года. В мае восемьдесят второго. После еще одной, совсем уж дикой истории. Вот, – инструктор показал Белову фото. – Это снимочек был сделан с вертолета. Палатка и разбегающийся веер следов на снегу. – Занятно. – Вы поняли, что именно вас поразило? – То, что следы кончаются ничем. Как будто человек бежал, бежал по снегу и растаял в воздухе. – Вот именно. Их было восемь человек. Студенты. Зимний поход. Зимний – это конец марта и весь апрель в Приполярье. Конец полярной ночи. Потепленье. Но снег еще хороший, наст, без подлипов… Ну, то есть еще не липнет к лыжам. Они урвались на недельку с лекций: проветриться, две сотни километров за пять дней было заявлено в маршрутной книжке. Одна палатка – шести-местка – ну, для тепла на восьмерых. И вот – на фото вы видите итог. – И все исчезли? – Просто все исчезли, именно. А хронология такая: они должны были закончить маршрут во второй половине дня, после обеда, первого апреля. В срок на контрольную точку они не вышли. На КСС, как и полагается, их еще трое суток ждали, до двадцати ноль-ноль четвертого апреля. Потом уж КСС объявила их розыск. |