Онлайн книга «Контакт первой степени тяжести»
|
Белов молча достал из кармана бутылку и протянул. – А я те фокус – ты не сомневайся, – сцепщик откупорил бутылку и разом влил в себя половину. – Во где мне фокусы твои! – провел Белов себе по горлу. – Вот где они у меня! – Ох, хорошо! – глубоко вздохнул сцепщик и, глядя на Белова мгновенно повеселевшими, добрыми глазами, констатировал: – Все познается в сравнении. Все знаю. Вижу, Коля, насквозь. Проблемы твои – как на ладони. Я тебя понимаю, Коля! И я тебя уважаю! – он поболтал в бутылке остатками коньяка и запустил окончание вослед первой серии. – И больше скажу – я тебе, Коля, крепко пособлю. Чувствую, чувствую – силы во мне нарождаются! Не подведу, Коля, нет! Если Егор Игнатов сказал, он и сделает. Ох, до чего ж хорош коньяк! Армянского разлива, не московский! Ух! – он громогласно рыгнул. – Вся беда твоя в том, что ты сквозь жизнь не легким перышком летишь, а лесорубом ломишься. Белов открыл было рот, порываясь что-то сказать, но сцепщик остановил его жестом: – Без философий! Хочешь ща сесть прямком на воркутинский? Так сядешь! Вторую бутылку давай – и пошли! * * * В привокзальном околотке Калачев инструктировал сводную группу: местная транспортная милиция, ОМОН, военные патрули, приданная группа наружников управления ФБС по Костромской области, выбитая через Москву благодаря только личным связям и поднятая по тревоге три часа тому назад. За четыре часа интенсивнейшей работы Калачеву удалось сконцентрировать здесь, на вокзале, пятьдесят семь человек. И надо сказать, ребят на редкость серьезных, толковых, привыкших «играть с листа», действуя по обстоятельствам и здравому смыслу, не перекидывая проблемы на крайних, на стрелочников. За час до прихода в Буй воркутинского Калачев успел уже поставить сводной группе задачу, обрисовав ситуацию фактологически, но в самых общих чертах, не утопив ее в деталях, провести общую ориентировку, сверить часы, согласовать временную иерархию подчинения, определиться со связью и взаимодействием отдельных оперативных подгрупп, задать каждой подгруппе конкретную установку. Вроде бы он успел все. Оставалось лишь закруглить инструктаж и немедленно задействовать все силы: оркестр в сборе, партитура у всех перед носом, дать теперь паузу и – взмах, и – пошел! – А теперь, товарищи, вы все переоденетесь немедленно в гражданское. Одежда тут, в соседней комнате – на все размеры. Внимание, внимание! Все имеют на руках фотографию, переданную по факсу из Москвы? Все! Рост, цвет глаз, предполагаемая одежда, – известны всем? – Всем! По существующей оперативной информации из всех поездов, следующих на север… Тише, товарищи! Наиболее перспективным является этот: Москва-Воркута. Обращаю ваше внимание, что разыскиваемый Белов Николай Сергеевич, обладая высокой степенью изобретательности, осуществил за последние четверо суток два побега из-под стражи. Не исключаю, что разыскиваемый предпримет попытку уехать в последний момент, организовав неразбериху, панику, ЧП, направив нашу группу по ложному следу. Не стоит также сбрасывать со счетов и возможную попытку уехать нестандартным, так сказать, образом: на крыше, на сцепке. – Да ясно все! Уже вы говорили все это, – сказал кто-то. – Мы же не дети. – Последнее, – не обращая внимания, продолжал Калачев. – Разыскиваемый обладает феноменальной физической силой. – Я тоже, – заметил кто-то из группы. – Известно достоверно, что разыскиваемый в состоянии пальцами рук разорвать замок наручников. – Ого! – Возможно, вооружен: как огнестрельным оружием, так и электрошоковым устройством чрезвычайной силы. – Так… – кто-то печально выдохнул. – Вот. Это все. Все знают свои места расположения вдоль состава? Все! Тогда – спасибо, по местам! * * * – Вот он, твой воркутинский подходит, – сцепщик указал Белову на приближающиеся в ночи огни. – Пошли. Белов хотел было напомнить сцепщику про билет, но, подумав, махнул где-то там, в мыслях, рукой: будь что будет! Оглушающе щелкнуло радио, захрипело… – …Скорый поезд номер двадцать два сообщения Москва-Воркута прибывает на первый путь… Пав-та-ряю…» Скорый поезд номер… – Сюда иди, мы здесь залезем, – поманил сцепщик Белова. – Вот плита, наступай! И за эту железку хватайся! Они влезли на перрон первого пути с торца, с земли от рельсов, пользуясь народным методом – спрямлением и сокращением любого пути – даже если этот путь жизненный. – Стой! Подожди, – сцепщик поймал за рукав Белова. Действительно, даже ребенок понял бы, что перрон просто кишит спецслужбами, хотя «официоз» исчерпывался всего лишь одним ментом в форме и армейским патрулем, состоящим из молодого лейтенанта, усиленного рядовым. Нет– нет! Этим, конечно, все не исчерпывалось. Глаз Белова сразу заметил и четырех друзей, провожающих друг друга, и мужчину, читающего «МК» в самом темном углу возле входа на платформу, и двух молодых парней с одинаковыми спортивными сумками, стоящих затылками друг к другу, но тем не менее разговаривающих вполголоса. «Как странно они держат сумки через плечо, – мелькнуло в мозгу у Белова. – А-а-а! – понял он вдруг. – У них автоматы там, видно, в сумках – конечно!» – Не спеши! – услышал он за спиной голос сцепщика. «Куда уж спешить! – подумал Белов. – Прям к черту в зубы». Вдруг, догадавшись, что сцепщик тоже заметил всю эту напряженку и сдрейфил, Белов повернулся к нему: – Давай-ка быстрее отсюда линять – не понял ты, что ли? Сцепщик в ответ лишь промычал нечто не вполне вразумительное: рот его был занят горлышком второй бутылки… – Ух! – он кинул опустошенную бутылку прямо на пути, уже звеневшие под тяжестью надвигающегося состава… Пустая бутылка ослепительно ярко блеснула в серебристо-желтом луче прожектора электровоза и сочно хрупнула там где-то внизу, ударившись о гравий между рельсами. – Отличный коньяк у тебя! – утер губы сцепщик. – Пьешь, напиться не можешь. Тот раз говно был, у друга-то у твоего, у Борьки, да? Тот был молдавский, причем московского завода – чистая мразь! А этот – не-ет! Вещь! Родной. Того разлива, сразу чувствую! Он даже как-то грушами, что ль, отдает? Ну просто прелесть: пьешь и молодеешь! – Ты что, того?! Совсем, что ль, охерел?! – не помня себя, Белов схватил сцепщика за грудки. – Напился, гад, отпал?! Он глянул в глаза сцепщика, ожидая и вместе с тем страшась увидеть тупые самодовольно-пьяные пустые рыбьи глаза. Но вместо этого увидел глаза добрые, умные, ироничные. – Все-все-все! – успокоил его сцепщик. – Идем-идем. Мы – идем. Вместе. В натуре. Без «бэ». Так, легко. – Ты что, не видишь?! Там сплошные менты! Хомут на хомуте, и все в гражданке. |