Онлайн книга «Контакт первой степени тяжести»
|
– Все я вижу, друг Коля! Мы идем. Ты идешь, я иду. Вместе идем. Рядом, – сцепщик потянул его за рукав, и они двинулись вдоль тормозящего поезда. – Ничего! Я – рядом. Все, что кругом – это так. Пустяки. Мысленно чувствуй меня. Я – с тобой. Это главное. Вместе идем. Ты и я. Чувствуй меня. Повторяй – «я не один, я – в контакте»… Тебе станет легче. Крути в голове. Повторяй. Со стороны казалось, что двое – довольно странная парочка, непринужденно шагают вдоль останавливающегося поезда. – Нам – к седьмому. К СВ, – кинул сцепщик на ходу. Не вызывая никакого интереса у обитателей перрона, они подошли к седьмому вагону. – Я с проводницей сам поговорю, – сказал сцепщик Белову. – А ты вот стой тут, в двух шагах. Стой просто. Покури. И повторяй: «в контакте», помнишь? – Мы – в контакте, – кивнул Белов и закурил, наблюдая, как сцепщик, по-свойски и вместе с тем с какой-то неуловимой обаятельностью, взял проводницу за локоть и тут же стал что-то нашептывать ей, периодически кивая на Белова. Боясь сглазить удачу, которая до сей поры сопутствовала им, Белов решил отвернуться от состава. Повернувшись к вокзальному зданию лицом, Белов сразу увидел человека в строгом сером плаще, стоящего в трех шагах от него. За спиной этого человека в плаще прогуливался единственный на перроне «официальный» местный мент. Белов не успел отвернуться снова назад, лицом к поезду… …Человек в сером плаще скользнул взглядом по лицу Белова и тут же остановил взгляд, фиксируя его лицо… Взгляды их встретились. Человек в сером плаще был Калачев. И он, конечно, сразу же узнал Белова. * * * В ту же секунду Белову вдруг померещилось, что ослепительные лампы, освещающие перрон, мигнули, лопнули со страшным хрустом! Но лампы были ни при чем, – это откашлялось радио. – Скорый поезд номер двадцать два сообщения Москва-Воркута прибыл к первой платформе первого пути, – сообщил мелодичный и нежный женский голосок. «Но я в контакте. – подумал Белов, впиваясь в эту соломинку, как утопающий. – Я – в контакте!» – повторил он еще более уверенно, прячась, как в детстве, за глупое «чурики», за слово, за звук. Он на мгновение вдруг ощутил некий поток теплого излучения из-за спины – чувство, которое, впрочем, он ощущал в жизни часто и ранее – чувство участия, дружбы, любви, бескорыстной поддержки извне. «Я в мире не один, со мной другие, я – в контакте!» – Стоянка поезда – семь минут, – неожиданно сказало радио, словно опомнилось. Калачев сделал шаг по направлению к Белову… * * * Врать было абсолютно безнадежно: кирпич здесь не влетал в очко – ни под каким углом. – Здравствуйте, Иван Петрович, – решил прервать идиотскую паузу Белов. – Здравствуйте, Николай Сергеевич. Они пожали друг другу руки. – Вы разрешите прикурить? – достал сигарету Калачев. – В милиции оставил зажигалку. – Пожалуйста. – Спасибо. Вот «Крикет» у вас – отличная зажигалка! А я тут «Токай» купил, какой-то странный, подпольного, что ль, производства – помучился неделю с ним и выкинул. Завязавшуюся было беседу внезапно прервал подбежавший прапорщик Капустин, одетый, конечно, в гражданское. – Иван Петрович, – обратился он к Калачеву, не глядя в сторону Белова, – мне не досталось карточки, вы знаете? Вы всем раздали фотографии Белова, даже уборщицам вокзальным, а мне-то как раз и не хватило! – Зачем тебе? – удивился Калачев. – Ты ж даже свидетелем был у него на свадьбе позавчера! Сто раз Белова видел. – У меня плохая память на лица. Час-два помню, а потом забываю начисто. – Ну, – улыбнулся Калачев, – тогда посмотри еще раз и запомни. – Калачев указал на Белова. – Вот он, Белов – перед тобой! – Спасибо. – Капустин повернулся к Белову и чуть-чуть шевельнул рукой – встань, дескать, к свету, полшага правее. – Так. Вспоминаю… Брови… Нос… Волосы… Ага. Сзади к ним подошел местный милиционер, внимательно прислушивавшийся к разговору. Подойдя, он вежливо отдал честь и обратился к Калачеву: – Разрешите и мне, товарищ старший инспектор. Я фотографию разыскиваемого получил, однако это факс, ну тот же ксерокс, так сказать. А в цвете лучше-то! – Конечно, – согласился Калачев. – Вот – в профиль, в фас – рассмотрите как следует. Белов Николай Сергеевич подозревается в восьми убийствах… – Как так – восьми?! – не выдержал Белов. – Откуда ж это? Вот так новость! – Так, так, – кивнул печально Калачев. – Тренихин – раз. И семеро убитых на шоссе. На автомате отпечатки ваших пальцев. И на курке, и на стволе, и на рукояти. Следовательно, вы причастны – так ведь? – О-о-о! – взялся за голову Белов. – Обрадовали! – Спасибо! – закончив осмотр, козырнул милиционер. – С факсом оно не сравнить – смущенно кашлянув, он скромно отошел, тут же, впрочем, начав строго озирать окрестности орлиным цепким взором. – И я закончил, – сообщил Капустин. – Ну, все тогда – двигай к пятому вагону, к своему. – Я только хотел вам доложить, Иван Петрович, конфиденциально… – Капустин опасливо скосил глаз на Белова и продолжил вполголоса: —…что я уверенность имею внутри себя, убежденность прямо сказать, что этот вот Белов, вот именно на этом самом поезде из Буя смыться попытается. Именно на этом! И скоро уж. С минуты на минуту он будет садиться. Вот прямо сейчас! – С чего ж ты так решил? – несколько насмешливо поинтересовался Калачев. – А интуиция, Иван Петрович! – Что ж! Может быть, и так. Тебе, Капустин, тут и карты в руки… – Иди-ка, Коль! – призывно помахал Белову сцепщик. – Я с Машенькой договорился. Все о'кей! – Меня зовут Иван Петрович. До свиданья! – Ну, до свидания! Они пожали руки на прощанье. – Счастливого пути! – ввернул Капустин. – Кыш к пятому вагону! – рассердился Калачев. – Упустишь! – Бегу! – Капустин рванул к пятому. Белов, проводив его взглядом, пошел не спеша к своему, к седьмому. Медленно, не оглядываясь… «В контакте… Я – в контакте…» – вертелось в голове без остановки. * * * Медленно– медленно тронувшийся поезд поплыл, отходя от перрона, и сразу же начал с мелодичным звонким стуком перещупывать стыки и стрелки… Все стрелки единодушно отклоняли его бег на север – восток для воркутинского закрыт. Поезд шел в Воркуту. Стоя между небом и землей, среди множества путей плоского и бесконечно черного пространства, заштрихованного тускло поблескивающими под луной рельсами, сцепщик Егор Игнатов проводил уходящий на север поезд долгим и, может быть, даже тоскующим взглядом. |