Онлайн книга «Мои враги»
|
* * * Мастерская по изготовлению надгробных памятников. Выходной день. По территории разбросаны и расставлены полуготовые плиты, громадные куски гранита и мрамора – все это напоминает древний разрушенный город. Алексей идет по разрушенному городу следом за сторожем дядей Васей. Оглядывает продукцию. – Какие-то типовые плиты. Как типовые дома в нашем микрорайоне... – Так можно заказать по индивидуальному проекту, – возразил дядя Вася. – Сделают? – усомнился Алексей. – А как же? У нас очень хороший скульптор есть. Черниченко. Он на выставке «Москва – Париж» выставлялся. – С надгробными памятниками? – Зачем? Со своими работами. А тут он просто деньги зарабатывает. Без денег скучно. – Когда он будет? – В среду. С одиннадцати до часу. Вот его навес. Прошли под навес, где в глине стояли полуготовые работы. – Можно бюст заказать, – предложил дядя Вася. – Можно деву плачущую. Можно розу. Можно лиру. Смотря кто помер. Тебе кому памятник? – Себе. – Так ты живой. – Пока живой. Скоро помру. – Да... дело житейское. Ты закажи бюст. Он тебе с натуры сделает. С натуры легче, чем с фотографии. – А это дорого? – спросил Алексей. – Зато навсегда. Памятник-то один раз себе справляешь. – Это так. – А чего ты сам-то хлопочешь? Тебя что, похоронить некому? – Неудобно людей затруднять. Сейчас все – проблема. Любая мелочь. Будут мотаться туда-сюда по грязи. Если бы я мог, я бы сам себя похоронил. – Ничего с ними не станется. Пусть побегают один раз. Ты же не каждый день помираешь. – Это да... Но все равно. – А чего помирать-то собрался? Пожил бы еще... Какие твои годы? – Надо. – Ну, если надо... – А как вы думаете... ТАМ что-нибудь есть? – А как же! – А почему вы так думаете? – Так это по науке. Ломоносов вывел. Закон сохранения энергии. Помнишь? – Забыл. Давно проходили. – «Ничто не создается и не исчезает, а переходит из одной формы в другую». Даже лужа испаряется и переходит в облако. А тут целый человек. Не может же он никуда не деваться. Обязательно перейдет в другую форму. – В какую? – Это каждый в свою. Думаешь, покойники все одинаковые? Нет, они все разные. – А от чего эта форма зависит? – Не знаю. Но думаю: как жил, такая и форма. У нас недавно индус памятник заказывал. Так он говорил: «Каждый несет с собой груз поступков». – А почему индус у вас памятник заказывал? – Родственника хоронил. Индусы тоже помирают, хоть и йоги. Все помирают. Как есть. Так что никому не обидно. – Все же обидно... Стыдно перед своими. Я ничего для них не сделал. – Ты хоть не сделал, а я делал, – покаялся дядя Вася. – Однажды жена с сыном отдыхать уехали. На юг. А я остался один да и запил. Когда они вернулись – ничего в доме не было. Даже паркет продал. Содрал с пола – и пропил. Они вошли в комнату, а там ни мебели, ни пола. Один потолок. Вот тебе и все... А ты говоришь... Алексей замечает, что сидит на плите с надписью. Читает: – «Незабвенному мужу, брату, сыну, дедушке...» А кто у вас тут надписи придумывает? – Родственники. – А что это они все одно и то же пишут: мужу, брату, дедушке... – Так ведь так оно и есть. Каждый кому-нибудь муж, брат. И каждый незабвенный. – Нет. Мне не нравится. Это как памятник в складчину получается. – Ну придумай что-нибудь сам. Или поэту закажи. Тут есть у нас один. Появляется женщина с волевым выражением. – А почему, – спросила она, – мой мрамор совершенно без прожилок, сплошной, как уголь? – Кусок, значит, такой. – А рядом с прожилками, очень красивый. – Кусок, значит, такой, – объяснил дядя Вася. – А почему кому-то достался хороший кусок, а мне за эти же деньги плохой? – Не знаю. Выходной у нас сегодня. Завтра приходите, с каменотесом поговорите. С Фроловым. – Нам дали место на Кунцевском кладбище. Очень престижный квадрат. Там просто неудобно в таком мраморе появляться. – Кому неудобно-то? – спросил дядя Вася. Женщина посмотрела на него с недоумением, поражаясь идиотичности вопроса. – Завтра, – мягко сказал Алексей. – К каменотесу Фролову. С одиннадцати до часу. Он вам поменяет. Кому-то будет плохой кусок, а вам хороший. – А вы кто? – поинтересовалась женщина. – Я? Никто. Мамонт. Женщина слегка пожала плечами. Ушла. – А любовь там есть? – спросил Алексей. – А как же! – А чем любить? – усомнился Алексей. – Все же здесь остается. – Душой. – Вы так думаете? – А как же... Думаешь, она тогда себя пожалела? – Кто? – Моя жена. Она меня пожалела. Она не по себе заплакала, что я за месяц спустил то, что за жизнь нажили. Она по мне заплакала. Вот я с тех пор – ни грамма. Душа – это есть человек. И тут. И там... – Тогда я так и напишу: Алексей Коржиков. И все. – Так и напиши. Золотыми буквами. * * * Дом Алексея Коржикова. Засохшие цветы – как символ запустения. Телевизор включен, играет симфонический оркестр. Звучит траурная музыка. Алексей возле плиты варит обед. Он – заросший, запущенный, как бомж. Звонок в дверь. – Открыто! – крикнул Алексей. Вошла Кира Владимировна. – Почему вы не ходите в поликлинику? – строго спросила она. – Я вас несколько раз вызывала. – А зачем? – спросил Алексей. – Надо сдать повторный анализ крови. – А зачем? – Как «зачем»? Вы должны наблюдаться. – Хотите борщика? – предложил Алексей. Кира Владимировна подумала и ответила: – Хочу. Алексей расставил тарелки. Достал начатую бутылку водки. – Пить будете? Кира Владимировна подумала и сказала: – Буду. Я замерзла. Алексей разлил. Выпили. Принялись за еду. – Безумно вкусно, – похвалила Кира Владимировна. – Вы чем заправляете? |