Онлайн книга «Мои враги»
|
– Куда? Алексей молчит. – Куда ты уезжаешь? – В Северный приют. – Зачем? – Там хорошо. Как в раю. – Хорошо приехать и уехать. А жить там... – Ну почему? Халид живет. – Халид на кладбище альпинистов... Я ему чеканку на памятник сделал. – Как?.. – поразился Алексей. – Под лавину попал. – У гор свои законы, – проговорил Алексей, как бы заступаясь за горы. – Их нельзя нарушать. – Это не он нарушил. Туристы. А погиб он. – Значит, Северного приюта нет? – Твоего Северного приюта нет. Но для тех, кому двадцать, он, наверное, есть. Володя выходит из комнаты. Возвращается с прекрасной чеканкой. – Твоя? – не верит Алексей. – А чья же? – Потрясающе! – Да. Мне тоже нравится. Жалко продавать. – Оставь ее на мой памятник. – Дурак... – не принял шутки Володя. – Ты молодец! Здоровый, талантливый, удачливый. Живи вместо меня. – Тарасу Шевченко кто-то сказал, не помню кто: «Який ты молодэць, Тарасю, яки ты вирши пышешь, як граешь, а малюешь як...» А он ответил: «Кохання не маю». Так и я. Кохання не маю. Любви нет у меня. – У тебя? – не поверил Алексей. – То, что ты думаешь, это не то. Я сам любить хочу. Дать счастье. – Дай счастье моей жене. Я не смог это сделать. Выручи, как брат брата. – Да не нравится она мне, – возмутился Володя. – Зануда она. – Это я сделал ее такой. А она замечательная. * * * На экране идет заграничная жизнь. Нинка в наушниках стоит посреди зала перед микрофоном, озвучивает западную звезду. Здесь же в темноте режиссер дубляжа, звукооператор. Затаили дыхание. Идет запись. – Я люблю тебя, – говорит герой героине. – Но в данном случае это не имеет никакого значения, – отвечает звезда Нинкиным голосом. Открывается дверь, входит Алексей. Все встрепенулись, машут руками на постороннего. Но он подходит к Нинке, берет ее за руку и ведет из зала. – Извините, пожалуйста, – говорит он режиссеру. – Мы ненадолго. Выходят в маленький холл. Вокруг люди. Поэтому разговаривать, вернее, ругаться, приходится шепотом. – Я прошу тебя, выслушай меня, – попросил Алексей. – Не буду тебя слушать. О чем тут можно еще говорить? Удрал с ведром. И ведро, кстати, украл. Где мое ведро? – При чем тут эти мелочи? – Не мелочи. Мне мусор некуда класть. Я его в коробочку из-под торта собираю. Верни мне ведро. – Нина, ну что за базар? – Это не базар. Это принципиально. Я больше ничего общего иметь с тобой не хочу. Я думала, что есть все и есть ты. Я думала: у тебя нет денег, но есть душа – чистая, как воздух на Северном приюте. А оказывается, и ты как все. Потребитель. Пришел, отщипнул от пирога любви и удрал через клозет. – Нина, замолчи! – Ты думаешь, если я бесхозная, если у меня нет мужа, значит, на мне можно качучу танцевать? А вот фига! – Замолчи! – Я сама есть у себя! Я у себя есть! А ты... Тебя у тебя нет! Совместитель. Хочешь везде успеть и везде опаздываешь! Крутишься, как собака за собственным хвостом. Алексей резко встряхивает ее за плечи. Нинка заткнулась. Оторопела. Она никогда прежде не видела Алешу в таком проявлении. Стоят. Смотрят друг на друга. – Сядь, – тихо приказал Алексей. Нинка села, смирно сложив руки на коленях. – Нина, я скажу тебе сейчас то, что не говорил никому. Даже самому себе. Выслушай меня... – Хорошо. Я выслушаю. Но прежде ответь, почему ты убежал? Я что-нибудь не так сделала? Я тебе надоела? Я тебя раздражаю? Что? – Нина... Я умираю... – В каком смысле? – В прямом. Я болен. И скоро умру. – Поэтому ты убежал? – Да. – А у меня ты не можешь умереть? Я за тобой буду ухаживать. Провожу в последний путь. – Вот это не надо, – испугался Алексей. – Что не надо? – На похороны не ходи. – Почему? – Перед женой неудобно. На родственников мне плевать. А перед женой неудобно. Она мне верила. Я не хочу ее разочаровывать. Пусть у нее останется светлая память. Ты уж одна, в одиночку поплачь. – Ага... Значит, и любовь скрывать, и горе скрывать... А вот фига тебе! Приду на похороны и розы принесу – вот такой букет! И при всех буду рыдать, еще в обморок упаду! И ничего ты со мной не сделаешь! Алексей растерянно моргает. Из павильона выходит режиссер дубляжа, подходит к Нинке, берет ее за руку и без слов ведет в павильон. Нинка вырывает руку. – Не пойду, – говорит она режиссеру. – Ну не ходи, – соглашается тот. – Мы вызовем другую. Режиссер уходит. – Зачем ты? – огорчился Алексей. – Он может вызвать другую. А ты нет. Кто у тебя еще есть? * * * Деревья под снегом нарядные. Притихшие Нинка и Алексей идут обнявшись. – А хочешь, вместе умрем? – предложила Нинка. – Мне все равно здесь без тебя нечего делать. – Ты выйдешь замуж. Родишь сына. – Ты мой муж и сын. Останься со мной. – Нет. Я хочу умереть один. Как собака. – Почему как собака, а не как человек? – Собаки умирают в одиночку. Никому не навязываются. Они деликатнее, чем люди. – Жить или умереть ты все равно уходишь домой, – обижается Нинка. – Ну и иди. Иди, чего стоишь... Алексей уходит. Нинка смотрит ему в спину. Он поворачивает обратно. * * * Дом Нинки. Они лежат на диване, обнявшись. Одетые и в обуви. – Я знаю, почему выбор пал на меня, – сказал Алексей. – Это всегда не случайно. Потому что я не полезен в круговороте. Что я? Ты правду сказала: какая-то польза должна быть от мужика. А какая от меня польза? У меня даже нет кошелька, потому что у меня никогда нет денег. – Обезьяна без кармана потеряла кошелек... – проговорила Нинка и заплакала. – Ты чего? – Мне тебя жалко. |