Онлайн книга «Просто свободный вечер»
|
– Нет. Мне не нравится. Это как памятник в складчину получается. – Ну придумай что-нибудь сам. Или поэту закажи. Тут есть у нас один. Появляется женщина с волевым выражением. – А почему, – спросила она, – мой мрамор совершенно без прожилок, сплошной, как уголь? – Кусок, значит, такой. – А рядом с прожилками, очень красивый. – Кусок, значит, такой, – объяснил дядя Вася. – А почему кому-то достался хороший кусок, а мне за эти же деньги плохой? – Не знаю. Выходной у нас сегодня. Завтра приходите, с каменотесом поговорите. С Фроловым. – Нам дали место на Кунцевском кладбище. Очень престижный квадрат. Там просто неудобно в таком мраморе появляться. – Кому неудобно-то? – спросил дядя Вася. Женщина посмотрела на него с недоумением, поражаясь идиотичности вопроса. – Завтра, – мягко сказал Алексей. – К каменотесу Фролову. С одиннадцати до часу. Он вам поменяет. Кому-то будет плохой кусок, а вам хороший. – А вы кто? – поинтересовалась женщина. – Я? Никто. Мамонт. Женщина слегка пожала плечами. Ушла. – А любовь там есть? – спросил Алексей. – А как же! – А чем любить? – усомнился Алексей. – Все же здесь остается. – Душой. – Вы так думаете? – А как же… Думаешь, она тогда себя пожалела? – Кто? – Моя жена. Она меня пожалела. Она не по себе заплакала, что я за месяц спустил то, что за жизнь нажили. Она по мне заплакала. Вот я с тех пор – ни грамма. Душа – это есть человек. И тут. И там… – Тогда я так и напишу: Алексей Коржиков. И все. – Так и напиши. Золотыми буквами. Дом Алексея Коржикова. Засохшие цветы – как символ запустения. Телевизор включен, играет симфонический оркестр. Звучит траурная музыка. Алексей возле плиты варит обед. Он – заросший, запущенный, как бомж. Звонок в дверь. – Открыто! – крикнул Алексей. Вошла Кира Владимировна. – Почему вы не ходите в поликлинику? – строго спросила она. – Я вас несколько раз вызывала. – А зачем? – спросил Алексей. – Надо сдать повторный анализ крови. – А зачем? – Как «зачем»? Вы должны наблюдаться. – Хотите борщика? – предложил Алексей. Кира Владимировна подумала и ответила: – Хочу. Алексей расставил тарелки. Достал начатую бутылку водки. – Пить будете? Кира Владимировна подумала и сказала: – Буду. Я замерзла. Алексей разлил. Выпили. Принялись за еду. – Безумно вкусно, – похвалила Кира Владимировна. – Вы чем заправляете? – Я кладу обязательно лимон, сахар и чеснок. – Гениально… – Кира Владимировна смотрит на пациента. – А вы почему не бреетесь? – Зачем? В гробу все равно отрастет. У покойников быстро волосы вырастают. – А вы что, умирать собрались? – Естественно. Вы же сами обещали… Вы сказали, что я вымру, как мамонт. – Но не завтра же… – А когда? – Алексей положил ложку. – Мамонты вымирали между седьмым и вторым веком до нашей эры. Они окончательно исчезли в эпоху позднего плейстоцена. – Между седьмым и вторым веком – пятьсот лет, – посчитал Алексей. – Да… – согласилась Кира Владимировна. – А что? – Значит, я буду жить пятьсот лет? Раздался звонок в дверь. – Открыто! – крикнула Кира Владимировна. Вошел Колька. Оглядел комнату: водку, застолье, Киру в домашних тапках, музыку, льющуюся из телевизора. – Слушай, мамонт! – начал Колька. – Ты давай туда или сюда. А то я тебе помогу. – Я и сам хочу понять: туда или сюда, – отозвался Алексей. – Она сказала, что я вымру, а теперь выясняется, что я буду жить пятьсот лет, как Вечный Жид. – Вечный Жид тоже не вечный, – заметила Кира Владимировна. – Умер в конце концов. – Значит, ты пятьсот лет будешь к нему ходить? – ревниво спросил Колька. Отворилась дверь, и появился дядя Вася с памятником под мышкой. – Ты умирать собираешься или нет? – громко спросил дядя Вася. – Я к тебе в третий раз захожу. Дядя Вася ставит памятник на стол: – Вот. В глине пока. Если одобришь, будем отливать. – А это я? – спросил Алексей. – А как же? Усы твои. Не видишь, что ли? – Ну ладно. Пусть с нами посидит. Алексей кладет к своему памятнику сухие цветы. – Давайте его выбросим, – попросила Кира Владимировна. – Пусть будет на память, – не согласился Алексей. – Если бы человек получал при рождении место на кладбище, он бы по-другому жил, – сказал дядя Вася. – Ходил бы раз в неделю на свою могилу и думал о вечности. Меньше было бы зла. – Глупости! – возразил Колька. – Если бы человек с рождения знал, что он умрет, ничего не стал бы создавать. Зачем? Если все равно все кончится могилой. А так человек бессмертен. – Вот за это и выпьем, – предложил Алексей. Все рассаживаются вокруг стола. Алексей принес гитару. Ударил по струнам. – Тише! – потребовал Колька. – Почему? – не поняла Кира Владимировна. – Брежнев умер… По телевизору показывают похороны Брежнева. Возле Кремлевской стены двое здоровых мужиков опускают гроб, довольно неуклюже. Гроб шумно грохается. – У нас и то лучше работают, – сказал дядя Вася. На Мавзолее выстроилось Политбюро. Первым стоит Андропов, за ним Черненко, третий – Горбачев. Горбачев смотрит перед собой выразительными глазами. Так смотрят в будущее. * * * Квартира Нинки: в ней ничего не изменилось, кроме телевизора. Телевизор новый, японский. Он включен, как всегда. На телевизионном экране подвыпивший Ельцин дирижирует духовым оркестром. Нинка хлопочет у стола. Стол празднично сервирован. Цветы, салфеточки в кольцах. Звонок в дверь. Нинка открывает. В дверях – Шеф с чемоданами. – Ну? – нетерпеливо выдохнула Нинка. – Говори сразу. – Подожди. Дай войти. Я в туалет хочу. – Одно слово: да или нет? |