Онлайн книга «Сальто - мортале»
|
Барышня нервничала и все время смотрела на часы, а мужчины сидели нога на ногу, размышляли о футболе и о политике. Впереди у каждого был долгий праздный день, а от праздности устаешь так же, как от занятости. – Вас сюда вызывали? – осторожно спросила Варвара Тимофеевна у барышни. Она подумала: может, у нее тоже знобят стены. – Мне нужно заключение, – сухо сказала девушка и уставилась в книгу. Варвара Тимофеевна поняла, что из девушки собеседницы не получится, а поговорить хотелось. – А у вас что? – спросила Варвара Тимофеевна у человека в халате. Он сидел первым в очереди. – У меня обратные реакции, – охотно поделился Первый. – А как это? – Когда все плачут, я смеюсь. И наоборот. Все смеются, а я плачу. Например, человек на улице поскользнулся и упал. Всем смешно, а мне грустно. Или кто-нибудь из знакомых совершит подлость, жена возмущается, а я смеюсь. Варвара Тимофеевна увидела, что девушка перестала перемещать глаза по строчкам, остановилась взглядом на одном месте. Слушала. – А последнее время я перепутал день с ночью. Днем я сплю, а ночью читаю, гуляю… – А почему так получилось? – насторожилась Варвара Тимофеевна. – Понимаете, у меня квартира возле Курского вокзала, и окна выходят на Садовое кольцо. Днем там очень шумно и угарно, а ночью тихо и воздух свежий. Я уже привык. И собаку свою приучил. – А зачем вы лечитесь? – спросила девушка. – Это же ненормально, – ответил Первый. – А разве человек не может сам устанавливать нормы? – Нет. Не может. Человек живет в обществе и должен подчиняться его законам. – А я почему-то все время плачу, – поделилась вдруг девушка. – У меня есть все, что нужно человеку для счастья, но я все равно плачу. Девушка виновато улыбнулась. Личико у нее было славное, как у мальчика. – Это хорошо, – похвалил Первый. – Человеку для нормального развития психики необходимы отрицательные эмоции. – А вы от чего лечитесь? – спросила Варвара Тимофеевна у Второго. Обратные реакции и отрицательные эмоции не имели к ней отношения. – Я убираю память, – ответил Второй. Варвара Тимофеевна недоуменно промолчала. – Я ничего не хочу помнить, – пояснил Второй. – Почему? – Потому что есть такие воспоминания, с которыми не хочется дальше жить. – А разве можно убрать память? – спросила девушка. – Конечно. Новокаиновая блокада центра памяти. – А разве человек может жить без прошлого? – Нет. Не может. Но у него есть близкое прошлое – это прошлое его жизни. А есть далекое, это память предков. И потомков. Она обязательно присутствует в каждом человеке с рождения. Эту память можно вызвать к жизни. – Каким образом? – Надо пройти курс электролечения. Пятнадцать сеансов через день. – А что значит: память потомков? – спросила девушка. – Иначе ее называют предчувствием. – Я всегда предчувствую моду, – обрадовалась девушка. – А у меня квартира трясется, – сказала Варвара Тимофеевна. – В стены все время стучат, и мебель падает. Девушка засмеялась, а Первый расстроился. Варвара Тимофеевна посмотрела на Первого и увидела, что его глаза задымлены слезами. Это сочувствие постороннего человека было так неожиданно, что ее ошпарило чувство благодарности. Захотелось сказать: «Да пусть трясется, Бог с ним…» – Не знаю, помогут здесь или нет, – раздумчиво проговорила Варвара Тимофеевна. – Это память стучит, – сказал Второй. Из кабинета вышла медсестра и пригласила: – Следующий… Врач-психиатр внимательно выслушала Варвару Тимофеевну с начала до конца, не перебивала ее и не торопила: дескать, скорее, ты тут у меня не одна с ума стронулась. И в глазах ее не было того снисходительного недоверия, которое она привыкла встречать. Врач слушала очень внимательно, понимающе кивала головой и вдруг спросила: – А какой у нас сейчас месяц? – Май. Варвара Тимофеевна удивилась, что человек живет и не знает, какой на дворе месяц. – А раньше какой был? «Зачем это ей?» – снова удивилась Варвара Тимофеевна. – Апрель. – Правильно, – похвалила врачиха. – Скажите, а вас никто не преследует? – Как это? – Ну, ходит кто-то следом. – Соседка ходит, Лида. Я ее вязать учу на спицах. Племянница приходит, инженер. Деньги в долг просит. А так нет. Никто не преследует. А зачем? Врач не ответила. Взяла бумажку, что-то начала писать, склонив голову к плечу. – А вы когда-нибудь видели домовых? – буднично спросила она, продолжая писать. – Домовых не видела. А оборотня однажды видела. В детстве. Врач отвлеклась от своего писания и посмотрела на Варвару Тимофеевну. – Я девчонкой бежала мимо Игнашова хутора. Возле избы дед Игнаш стоял. Вдруг смотрю, по небу огненный шар летит. Об дерево как даст! И рассыпался. А вместо Игнаша кот. – А при чем тут оборотень? – не сообразила врачиха. – Так дед Игнаш в кота оборотился. – А как вы это поняли? – Кот здоровый, с ягненка. Усы, как у Игнаша, и смотрит так же, из-подо лба. Варвара Тимофеевна увидела памятью: черная туча над хутором, огненный пух, тяжело летящий над старым колдуном Игнашом, кот-оборотень и сама Варька, захлебнувшаяся страхом, летящая, босоногая. – А может быть, пока вы смотрели на шаровую молнию, дед ушел в избу, а кот вышел. Дед сам по себе, а кот сам по себе. – А очень может быть, – задумчиво проговорила Варвара Тимофеевна, впервые за пятьдесят лет усомнившись в видении детства: огненный дух – это шаровая молния, Игнаш – это Игнаш, а кот – просто Игнашов кот. – Очень может быть, – заключила Варвара Тимофеевна и скучно посмотрела на врачиху. Врачиха была хоть и полная, но какая-то худая. И зачем ей было расшифровывать ту далекую тайну, через столько лет делать из непостижимого оборотня старого брезгливого кота? В очереди было интереснее. Спустилась ночь. На небе появилась луна. Возле нее околачивалась одинокая звезда. Кушетка была отодвинута от стены, стояла почти посреди комнаты и, казалось, будто плыла среди теней и оттенков. …Сережа рванул гармонь. Варвара выскочила на круг, закричала частушку: Как один платок на шее, а другой на голову, |