Онлайн книга «Смерть на кончике пера»
|
Окрестности Шереметьева-2 встретили нежным зеленым дымком, окутавшим подмосковные рощицы. Наступила настоящая весна. «Интересно, – размышлял Андрей, катя из аэропорта, – там уже речки в берега вошли, озерца подсохли? Вызвать моих метафизиков, нет?» Мысли об Анне К. слегка поблекли к концу поездки, он решил, маловато двух недель для того, чтобы полностью расслабиться… – Ух, паленым запахло! – вскочила ему навстречу Валя. – Небось с пляжа не выползал? – Да что я – тупой? Я активным отдыхом был занят. – Ты чего – прямо со станции? – уточнил Борода, радостно и чуть хищно озирая его поверх лекторских очков. Главному Андрюша привез необъятную яркую рубаху, Вале – серебряный браслетик, а Костику маску жуткого, не египетского даже, скорее африканского демона, чуть напоминавшего любимого главного редактора взглядом выпученных черных глаз. – Ну чего, богатырь, есть настроение поработать? – спросил Борода. – Да, у меня же задел есть. Надо эниологов на место везти. – Для тебя забойная темка имеется! Я специально от Константина утаил – для тебя берег! «А стоило ли?» – меланхолично подумал Андрей. Он привез из Каира дорогущую, богато иллюстрированную книгу о православных храмах Эфиопии – это был хороший предлог нанести визит в обитель и попросить у матушки разрешения повидаться с Анной К. – И чего за темка-то? – Махинации с квартирами… Дома Андрей стер со стола пыль, принялся просматривать документы. Некая местная дама не первой молодости возьми да и выйди – официально, через ЗАГС – за безработного гражданина Украины. С занятостью у него в Московской области тоже не получалось, жил хитрый хохол на содержании не чаявшей в нем души русской дуры. Свободное время и женины деньги, выданные в качестве карманных, ловкач употребил на то, чтобы прописать в ее двухкомнатной квартире маму, папу, брата с семьей и дочь от первого брака. В один прекрасный день раздухарившийся супруг стал воспитывать кулаками двенадцатилетнюю падчерицу… – Это уже было слишком, сами понимаете. – И вы решили его выставить, – продолжил Андрей за Настю – так она ему представилась. Отвечать на его вопросы Настя согласилась только после того, как Андрей обратился к чувству женской солидарности – чтоб другие знали, кому верить надо. – Ох, вот только если из-за этого!.. Не обижайтесь, товарищ корреспондент, но козлы мужики, все козлы… – И когда вы решили его выставить, выяснилось, что на вашей площади прописано девять душ и вам с дочкой отводится меньше четвертой части площади, так, уголок. – А все остальное – Хохляндия, правильно. Мамашу с папашей вызвал, они в большой комнате поселились, грозился брата с семьей привезти. Думал, я откуплюсь от них. У Насти был небольшой частный пельменный цех, где на нее работали еще четыре женщины. – Деньги у меня есть, хотя и достаются они мне!.. Но этими грошами я делиться не собиралась. О размене жилплощади супруги все-таки договорились – через какую-то фирму, благо муженек и здесь напрягаться не собирался, и очень, очень зря… Лень его подвела. Он один за другим отвергал предлагаемые варианты… – Все надеялся, что я соберу манатки и уйду куда глаза глядят. Но в один прекрасный день им предложили бесподобный вариант с умеренной доплатой. – Деньги, понятно, мои. На этот вариант они клюнули – двухкомнатная квартира, район зеленый, евроремонт. Подписали документы на размен. – То есть решили, что добились своего – сделали из воздуха двухкомнатную квартиру в Подмосковье… – Во-во! Только не из воздуха, а из бабьей моей дури. Настя хитро усмехнулась. – А когда они приехали, с папой-мамой, с вещами, там оказались совсем другие хозяева, не те, с какими они договаривались. На порог их не пустили – мы, говорят, здесь живем и никуда уезжать не собираемся. Хохлы попытались, размахивая документами «из риелторской фирмы», силой въехать на вожделенную площадь. Хозяева вызвали милицию. Милиционеры доходчиво разъяснили новоселам, что адресочком те малек обмишурились – приехали на улицу Мартемьяновскую, двенадцать, в квартиру двадцать пять, а им надо было на улицу Мартемьянова двенадцать дробь двадцать пять, что в совсем другом районе, на глухой окраине, впритык к старому цементному заводу… Дом, приготовленный на снос, стоял без воды и электричества. – Во, ты гляди, парень, как она меня обошла, а? – жаловался Андрею мужик неопределенного возраста, из тех, кто «не просыхает». – Ну, если быть справедливым… – пожал плечами Андрей. – А где ты ее видел, справедливость-то? Вот это сы-па-ра-ведливо, да? Он неверным жестом кривого, грязного пальца обвел пустую комнату с выцветшими обоями. Из мебели там были древний шифоньер без дверок, брошенный хозяевами помирать в одиночестве, два фанерных ящика, притыренных «хозяином» жилья из ближайшего магазина. – Привозить своих родителей на жилплощадь жены без ее согласия… Вы что же, думали, она им рада будет? – Вот, ты тоже не понимаешь… Как же я без папы с мамой? Он отхлебнул из бутылки, принесенной Андреем. Посуды в этом уединенном пристанище не водилось. – Если б я мог, я б для нее все сделал, все… – А чего ж не сделали? – усмехнулся Андрей, уверенный, что пьяный этого не заметит. – Смеешься, да? – поднял голову неудачник. – Думаешь, дурак я? «Удивительно, как пьяные и собаки остро чувствуют насмешку». – Ну, это, согласитесь, действительно не совсем умно – садиться на шею женщине и думать, что она будет этому рада. – Другая рада была бы… – И какие у вас планы на будущее? – А какие… Назад поеду, домой, к папе с мамой. Настька, стерва, обещала денег дать… Чтоб я с глаз убрался – за это она готова платить. – Почему не уезжаете? Зимой здесь нельзя будет жить. – А она ведь как – денег живых в руки не дает, норовит мне билет всучить в самый последний момент, чтобы вернуться нельзя было. Хитрая, стерва… И маму с папой таким макаром отправила – засунула в вагон – и адью. «Да, тете Насте последняя любовь влетела в копеечку». – А вы почему с ними не уехали? – Так не согласен. Пусть она мне отступного хорошего даст. Из выбитого окна тянуло прохладой. – Ну, желаю вам устроиться, – кивнул Андрей, вставая. Дома принялся разбирать вещи и нерозданные сувениры. Он привез Тамаре коралловые бусы, но звонить не хотелось. «Позвонит сама, тогда и встретимся. Скажу – сразу кучу работы навалили – не продохнуть». |