Онлайн книга «Смерть на кончике пера»
– А кто? – заносчиво поджала она губы. – Так ведь ты, Томочка. Я найду способ им объяснить. Они тебя вспомнят. До научных деталей докапываться не будут, верно? Она стояла, покусывая губы, соображала, что сказать. – Ты ведь домой собиралась? Извини, что задержал. Пока! Зуева, так ничего и не сказав, повернулась и быстро пошла прочь. Позвонив вечером Анне К., Андрей застал ее в одиночестве. Ксения Петровна ушла в гости. – Как прошел день? Цветов много продали? – Ох, да целый трейлер!.. Руки все в царапинах от шипов. – А спецоборудование? Перчатки… – Так это со спецоборудованием. Без него и рук бы не было. Но голос у нее был веселый. – Хотите, завтра вас в обитель на такси отвезу? – предложил он. – Ох, нет… Я сама раненько автобусом поеду. Переночую с девчонками. Повышиваю, если руки позволят. – Матушке привет. – А она… вас хорошо знает? – Думаю, да. Скажите – раб Божий Андрей, журналист. Она вспомнит. Но ко вторнику или хотя бы к среде вернетесь? С учеными в Озерки поедем, на родину ваших предков. «Рыбохвостых». – Мм, нет, лучше не надо. Я Озерки очень люблю, но с ними не поеду. Потом расскажете, как вы коня ловили, ловили… – …да не вылавировали. Она засмеялась – тихо, журчаще, переливчато. «Это и есть русалочий смех, загадочный и влекущий?» Все его знакомые девчонки смеялись как рыдали – громко, истерично-надрывно. – Вы мне из обители позвоните, ладно? Мне ведь ни за что не скажут, там вы или нет, а я буду волноваться. – Обязательно. Вы когда встаете? – Какая разница! Звоните, а я уж как-нибудь проснусь. Они что-то еще говорили о монастыре, о матушке игуменье из Бауманского, посплетничали о Бороде и его кагэбэшном прошлом. Когда Андрей положил трубку, на улице смеркалось. Где-то играл аккордеон, и нестройно, шатающимися старыми голосами пели «Землянку». Через пение прощелкивался соловей. «А вдруг все будет хорошо? Как-нибудь быстро и само собой все устроится? – подумал Андрей, растягиваясь на тахте. – Приедут мудрый мэтр Терпсихоров и проницательный интеллектуал Мальцев, скажут Анне – это же пустяки! Капелек попейте, и все как рукой снимет…» Поздним утром Андрея разбудил звонок. Прежде чем снять трубку, он прокашлялся. – Да, Анна! Доброе утро, – произнес бодро. – Вы, конечно, Андрей Викторович, извините, – послышался в трубке далекий, ехидный голос Терпсихорова, – но это Феликс Феликсович. – Эта девушка тоже участвует в наших экспериментах. Так что я не очень ошибся. – А-ха-ха! – грохотнул академик. – Ну, гляну я, на что вы меня променяли! – Как ваше самочувствие? Приезжаете послезавтра? – Да, я и звоню узнать, состоятся ли запланированные мероприятия. – Вас ждут как дорогого гостя. Анна К. позвонила через полчаса. – Я только что говорил с Терпсихоровым… Он с ассистентами будет здесь во вторник. В среду, наверное, смогут вами заняться. Приедете? – Конечно, если вы хотите. В полдень «газель» с экспедицией затормозила у дверей. Помимо Терпсихорова и Мальцева приехал и криптозоолог, невысокий парень малонаучного вида Дима, и лаборант-экспериментатор, тоже молодой и тоже Дима, по совместительству ведший машину. В редакции Андрей представил им сильно загоревшего за праздники Бороду, занятую Валю и небритого Костика. Валя побежала наливать воду в чайник, ноющего Костика пинками погнали к соседям по этажу за стульями. За чаем было решено, что Борода поведет эниологов знакомиться с городским начальством и устраивать в гостиницу, а Андрей созвонится с матушкой настоятельницей и отвезет Диму-крипто зо олога в монастырь взглянуть на фреску с водяным чудищем. «Анну, кстати, заберу, – подумал Андрей, довольный своими организаторскими успехами. – Теперь можно ее к родителям отвезти. Ей уже ничего не угрожает». – Ты надолго? – спросила Валя. – До Голубинского, там, может, часик и обратно. Димон, на выход! Они взяли редакционную машину и выкатили на Рязанское шоссе. – Здорово тут у вас – сплошная салюброгенная [2] зона. Ровненько, только холмы… – Поэтому здесь люди и живут с каменного века. И стоянка раскопана. – Где? – Недалеко от редакции. Здесь культурный слой вдвое мощнее, чем в Риме. Когда-то мамонты водились – бивень в краеведческом музее есть. – А!.. Значит, мое дело правое. При въезде в обитель их машину, как водится, остановили мрачноватые охранники, но внутрь пропустили безоговорочно. Они поднялись по узкой лесенке в офис матушки настоятельницы. Та, как всегда, была румяна и приветлива, обещала через пятнадцать минут проводить во храм взглянуть на икону – пока там шла служба. – Матушка, а нельзя ли известить Анну Коваленко, что за ней приехал Андрей? Игуменья отправила с поручением девушку в белом платке. – Сейчас, матушка, только файл заархивирую. Дима несколько ошалело поглядел на Андрея. Игуменья, важно ступая, отвечала на приветствия и поклоны встречавшихся на пути женщин, повела их через монастырский двор, уже покрытый густой травой, во храм. Сладковато пахло ладаном. Игуменья подвела их к стене с иконой святого Селиверста. – Вот, смотрите, Дмитрий. Потом я дам вам репродукцию. Увидев зубастого дракона, Дима даже присел от удивления. – Слушай, да ведь это типичный… – зашипел он каким-то длиннющим латинским названием – «мезозаурус непонятнокакойтус». Матушка, отошедшая выкинуть отгоревшие свечки из подсвечников, оглянулась в их сторону. – Ты тише, Димон. Это ж монастырь, да еще женский. – Меня даже не то высаживает, что он женский!.. Эта зверюга вымерла еще до большого ледникового периода, а здесь она в своем виде как с натуры срисована!.. Матушка, не подскажете, когда написана эта икона? – Специалисты датируют серединой XVI века. Но эти события имели место раньше. Православная икона не только воплощенная молитва, но и подчас исторический документ, – наставительно произнесла она. – Это еще и научная сенсация! – зашипел, вертясь, Дима. – Все, пошли. Не умеешь ты себя во храме вести, басурманин. |