Книга Отель `Трансильвания`, страница 71 – Челси Куинн Ярбро

— Еще нет, но девушка просыпается.

— Их надо взбодрить. Через четверть часа мы начинаем.

Сен-Себастьян отвернулся, казалось совсем не заботясь, выполнят его повеление или нет. Он был уверен, что выполнят: вокруг узников уже хлопотали.

Боврэ приосанился и, подступив к приятелю, развязно спросил:

— Ты доволен, Клотэр?

Сейчас этот низенький человечек вовсе не выглядел тем франтоватым глупцом, за какового многие его принимали. Облачение из черного шелка переменило шута, в маленьких глазках светились жестокость и злоба.

— Я еще не вкусил ее. Но скоро. Скоро.

— Что насчет Робера? Ты подумал о нем?

— Ну разумеется, я подумал.

Сен-Себастьян рассеянно потеребил пентаграмму.

— Тебе это понравится, мой дорогой.

— Я надеюсь.

Боврэ придвинулся к собеседнику и еле слышно сказал:

— Этот мой племянник — он изрядный осел.

— Мне тоже так кажется, — промолвил Сен-Себастьян, склонив голову набок. — Создается впечатление, что он слишком глуп, чтобы жить.

— Совершенно с вами согласен.

Боврэ поклонился и отошел. Сен-Себастьян повернулся к узникам, которые все еще спали. Он вознамерился выбранить своих подчиненных, но не успел. Несчастных уже поливали водой из кувшина. Девушка всхлипнула, маркиз замычал.

— Ну хорошо, господа. Время не терпит.

Он сделал два шага и хлестко ударил Мадлен по груди, потом, усмехнувшись, отвесил ей пару пощечин. Девушка вскрикнула и открыла глаза. На лице Сен-Себастьяна появилось довольное выражение.

— Да, дорогая моя, — сказал он тихо и вкрадчиво. — Это опять я. Я никуда не ушел, и ты от меня не сбежала.

Мадлен охватил ужасающий холод, способный, казалось, обратить в лед стекающие по ней струйки воды.

— Сен-Жермен, — прошептала она в отчаянии. — О, Сен-Жермен…

Сен-Себастьян изобразил на лице величайшее изумление.

— Ты тоскуешь по этому лживому щеголю? — Он поднял руку и ударил ее по лицу. — Теперь я твой хозяин! И зовут меня Сен-Себастьян.

Барон ущипнул пленницу за сосок, высокомерно выпятил челюсть и неспешно прошествовал к алтарю.

— Он тоже очнулся, — подобострастно хихикая, забормотал Эшил Кресси. — Стоит к нему притронуться, как он тут же шипит. Вот, поглядите!

Он ткнул пленника пальцем.

— Великолепно, Эшил. У вас будет возможность поучить его хорошим манерам.

Барон усмехнулся и возложил свою руку на холодные гениталии узника.

— Как грустно, мой друг, что я не могу предложить тебе одеяло. Но я обещаю, тебя скоро согреют. Не сомневайся и чуточку потерпи.

Он резко сжал пальцы, маркиз заскрипел зубами и плюнул. Сен-Себастьян отшатнулся и раздраженным движением отер со щеки слюну.

— Ты пожалеешь об этом, Робер.

Глава круга повернулся на каблуках и, вскинув руки, обратился к сообщникам.

— Мы собрались здесь с именем сатаны на устах, чтобы провозгласить хвалу силе его и величию. Дабы воссоединиться с повелителем нашим во власти, могуществе и одержимости, мы приносим ему эти жертвы!

— Эти жертвы, — эхом отозвались все.

— Кровь вырождения обагрит твой алтарь!

— Кровь вырождения!

Конечности Мадлен затекли, душа ее обмирала от ужаса. До сих пор мучители только глумились над ней, а к настоящим пыткам еще и не приступали. Неужели прямо сейчас все и начнется? И потом растянется на сорок долгих ночей? Мадлен не могла в это поверить. Кто-то должен прийти, кто-то должен спасти и ее, и отца — она знала, кто это будет. Но она боялась даже мысленно обратиться к нему, чтобы волна отчаяния, охватившая все ее существо, не загасила слабую искру надежды. А жуткое пение становилось все громче.

— Тот, кто предал тебя, лежит пред тобой!

— Лежит пред тобой!

— Он понесет наказание за свое двоедушие! Сен-Себастьян вскинул кривой кинжал, его лезвие мрачно блеснуло.

— Понесет наказание!

Кинжал опустился. Барон точным движением вырезал на груди пленника пентаграмму.

— Он отмечен печатью твоей, сатана!

— Он отмечен!

Вопль торжества заглушил стоны несчастного.

— Ибо сила и власть принадлежат тебе одному!

— Сила и власть!

Медлен затрясла головой, но вопли не умолкали. Она не смела взглянуть на отца, душа ее разрывалась от сострадания.

— Да вострепещет он перед гневом твоим!

— Да вострепещет!

Сен-Себастьян взмахнул ножом и вскинул над головой кровавый трофей — ухо Роббера. Сатанисты завыли. Дикий вой нарастал, как волна, Сен-Себастьян поднес ухо к губам и слизнул с него кровь. Беснующаяся толпа качнулась вперед, она была близка к истерии. Барон знаком призвал всех к молчанию и вновь поднял кинжал.

Однако ожидаемого эффекта не получилось. Он был разрушен сторонним вмешательством.

— Рад, что я вовремя, джентльмены, — с легким пьемонтским акцентом произнес граф Сен-Жермен.

Облегчение, которое испытала Мадлен, ослабило ее так, что она обмякла всем телом и повисла в своих путах. Слезы, ничем уже больше не сдерживаемые, хлынули из глаз девушки, грудь пронзила острая боль, словно в нее вошел кинжал Сен-Себастьяна.

Собравшиеся обернулись, на лице каждого появилось выражение глупого изумления, какое частенько наблюдается у людей, пробудившихся от глубокого сна. Движения многих сделались неуверенными, сатанисты поеживались, переступая с ноги на ногу и опуская глаза.

Воспользовавшись минутой всеобщего замешательства, Сен-Жермен прошел к алтарю. Теперь никто не признал бы в нем недавнего утонченного сибарита, В неспешной походке графа проглядывала стать человека, побывавшего в переделках и готового ко всему. Эту решимость словно бы подтверждали тупоносые простые сапожки, кожаная широкая куртка и русская косоворотка, заправленная в черные бриджи. У него не было ни шпаги, ни иного оружия, и он был один.

Сен-Себастьян встретил незваного гостя яростным взглядом прищуренных глаз. Кивком головы барон повелел своим приспешникам отступить на два шага.

— Князь Ракоци, — прошипел он, — а я все не верил. Я просто вас не узнал…

Сен-Жермен наклонил голову.

— Я говорил вам, что внешность обманчива.

— Но это было лет тридцать назад.

Барон подался вперед, сжимая в руке кинжал.

— Да неужели? Вы можете в том поклясться?

Если граф и подозревал, что ему угрожает опасность, то ничто в его поведении о том не говорило.