Книга Наследник императора, страница 45 – Александр Старшинов

В отличие от Декстра, темноволосый вскочил и пошел гостям навстречу.

— Адриан! — Он обрадовался императорскому племяннику, как родному. — Что-то давно я тебя не видел!

— Это потому, Светоний, что ты вечно торчишь в покоях моей жены Сабины, — парировал Адриан.

Светоний рассмеялся несколько ненатурально:

— Я зачитываю ей кое-какие заметки из моей будущей книги.

— И о чем же книга? — спросил Адриан.

— Двенадцать принцепсов Рима! [68] — провозгласил Светоний. — Ради того, чтобы начать сей труд, я отказался от предложения Плиния поехать в Британию военным трибуном у наместника Нератия Марцелла.

— Неужели ты отверг столь почетное назначение ради книги?

— С тяжким сердцем…

— А я так думаю, что тебе совсем не хотелось тащиться в забытую богами холодную дыру под названием Британия. Я даже слышал, что ты очень нелестно отзывался о Плинии: мол, этот глупец решил меня облагодетельствовать и выхлопотал у Марцелла бланк назначения. Хорошо еще, бланк был пустой, и туда быстренько вписали другого чудака. А мне удалось отвертеться.

— Может, и так… — почти с охотой согласился Светоний. — Не всем же быть похожими на твоего дядюшку: его занимают только война и стройка.

— Еще охота, — уточнил Адриан.

Мевия тем временем беззастенчиво разглядывала блондина. Что-то в его облике было знакомым, почти родным. Как будто она хорошо знала его прежде, а потом забыла. Невидимая рука потихоньку подталкивала ее к этому человеку. Мевия и не заметила, как очутилась рядом.

— Я — Марк Афраний Декстр, центурион, — сказал вдруг блондин отрывисто, — с хозяином дома у меня сходное только имя.

Сорванный командами хрипловатый голос вызвал у Мевии приятный холодок под ребрами где-то в районе желудка. Такой точно голос (или почти такой) был у Гая Остория Приска, военного трибуна…

Мевия глубоко вздохнула, стараясь быстрее прийти в себя.

— Ты его сын… или брат? — спросила осторожно.

— Числюсь сыном. И мой тебе совет: держись подальше от старика.

* * *

Адриан привел Мевию в небольшую комнату с маленьким окошком, выходящим в перистиль. Мебели здесь почти не было: только плетеное кресло да стул. Адриан уселся в кресло, а стул оставил для Мевии.

— Жить будешь здесь. Я распорядился, чтобы принесли ложе, сундук, подставку для светильника, подушки и ткани.

— Ничего не понимаю, — призналась бывшая гладиаторша. — Зачем тебе охранница-женщина для того, чтобы охранять подростков?

— Будешь охранять царевну. Именно с ней тебе и придется проводить большую часть времени. Ее комната — рядом с твоей.

— Кто же она?

— Сестра Децебала. Не самая приятная особа, но ты будешь не только охранять ее, но и следить за ней.

— Значит, нет никакой опасности, а нужна только слежка? — спросила Мевия.

— Опасность есть.

Более Адриан ничего объяснять не стал, потому что в комнату вошла женщина в тунике без рукавов, из-под которой выглядывали рукава еще одной туники из белого льна, и в длинной складчатой шерстяной юбке. Молода женщина или не очень — сказать было трудно — она с такой силой задирала подбородок, так старательно демонстрировала неколебимость и надменность, что голова ее напоминала голову мраморной статуи. Свою варварскую одежду, украшенную лишь несложной красно-желтой вышивкой по вороту и подолу, женщина носила как царские одеяния.

— Здравствуй, Адриан, — проговорила она, даже не подумав склонить головы. — Разве я не просила тебя о встрече с Траяном? Почему мне опять отказано без объяснения причин?

Мевия наконец ее узнала: ну да, конечно же! Эта женщина вместе с детьми шла за колесницей Траяна во время триумфа. Мальчишки с тех пор явно подросли, а вот царевна почти не изменилась.

Мевия видела триумфальную процессию, когда та проходила по Большому цирку. Длиннющая людская змея, вливаясь в одни ворота Большого цирка и вытекая из других, медленно тянулась к улице Триумфаторов, чтобы свернуть затем к амфитеатру Тита и дальше — на Священную дорогу. В тот день с утра зимнее солнце решило порадовать римлян, но вскоре небо затянуло тучами, и хлынул дождь — холодный дождь конца декабря. Сенаторы и магистраты в процессии невольно прибавили шаг, и Мевия тогда подумала, как неловко и неудобно стоять Траяну на колеснице, запряженной четверкой белых коней. Лицо его, выкрашенное киноварью и теперь смоченное водой, блестело так, будто его облили настоящей кровью. А продрогший раб за спиной триумфатора, державший над головой Траяна золотой венок, лишь стучал зубами, забывая шептать на ухо повелителю мира: «Помни, что ты смертный».

Тогда, отведя взгляд от колесницы, Мевия стала глядеть на женщину — на ее задранное к серому зимнему небу бледное и гордое лицо, бесчисленные золотые ожерелья и браслеты, символы богатства покоренной страны, и белый плащ, никнущий к мостовой от струящейся с неба воды. Женщина была как сама эта далекая Дакия — недостаточно сильная, чтобы противостоять напору римлян, но все равно — не покоренная, какие бы девизы ни чеканил римский император на своих монетах.

Воспоминания эти тут же заставили Мевию проникнуться нескрываемой симпатией к пленной дакийке.

— Я дал ей имя Деция, — сказал Адриан, предваряя вопрос Мевии. — Раз ее брат — Децебал.

— Римляне отняли у меня все, теперь хотят отобрать даже имя, — тут же ответила царевна.

— Не злись, — сказал Адриан, — имя Деция звучит куда более по-римски, нежели Зинта. Но пусть Мевия зовет тебя Зинта, если так больше нравится.

— Сиятельный, — обратилась Зинта к Адриану, — разве мы не можем проживать в другом доме?

— Чем же тебе этот не по вкусу? Велик, просторен, у тебя здесь отдельный перистиль.

— Сам дух этого дома отвратителен, — сказала Зинта.

— Я исполнил твою просьбу, — сказал Адриан. — Привел свободную женщину, чтобы она жила подле, и хозяин дома был над нею не властен.

— Я теперь сомневаюсь, что это меня защитит, — заметила Зинта.

— А я думаю — защитит. Мевия — женщина многочисленных явных и тайных достоинств.

Адриан весело подмигнул бывшей гладиаторше и вышел.

Зинта, ни слова не говоря, взяла Мевию за руку и вывела ее в перистиль, но Адриана уже здесь не было — Мевия почему-то решила, что он ушел вместе с центурионом на гипподром.

Деревья в перистиле не росли — весь пол был выложен белым и зеленоватым мрамором, составлявшим сложный геометрический узор. Многочисленные статуи — в основном новенькие, недавно сработанные весьма посредственные копии, за которые хозяин наверняка выложил огромные деньги, плотным рядом выстроились в нишах под колоннадой. Вода в небольшом фонтане в центре перистиля кружила по загадочному лабиринту.