Онлайн книга «Желтая линия»
— Прямо! — скомандовал наездник. Перед нами лежало болото — такое же ровное, как поле космопорта. Небольшой бережок порос блеклыми кустами. За ним простиралась желто-зеленая, тонущая в дымке бесконечность. Ее однообразие нарушали низкорослые кривые деревца, темные бока старых полугнилых древесных стволов, комки спутанных веток, а также всякий мусор, брошенный с территории порта. Едва мы сошли с покрытия поля, под ногами зачавкало. Мы углублялись, и я почувствовал холод сквозь ткань гидрокостюма. Вскоре мы перестали видеть порт — его прикрыла дымка, стелющаяся над гнилой водой. Я начал проваливаться — сначала по колено, затем по пояс. Несколько раз рыжий знакомец помогал мне выбраться, но потом потерял терпение. — Не ходи по ровному, — сказал он. — Где ровное — там топь. Прыгай по островкам. Деревья здесь долго не жили. Они росли, пока корни могли держать вес ствола. Потом заваливались, а на их остатках цеплялись новые побеги. Таким образом получались островки-кочки, спутанные комки растительности, массивные и упругие. По ним хорошо было прыгать, но требовалась осторожность, чтобы не запутаться и не рухнуть во весь рост в жижу. Ногам было прохладно от постоянного контакта с водой, верх же окончательно взмок. Батарея на поясе уже просто бесила. В тумане обрисовалась неказистая фигура антротанка, застывшего враскорячку посреди обширной булькающей заводи. — Стой! — крикнул Рафин-Е, который с комфортом ехал на плечах подчиненного. — Разбиваемся в цепь! Десять шагов интервал, по одному в линию, живо! Я поспешил занять самое удобное место — на куче прочных, сплетенных намертво стеблей. Там было совершенно сухо и вдобавок мягко. Можно было сидеть, свесив ножки. Но стоило спокойно перевести дух, как меня окликнул рыжий «лягушонок». — Так нельзя! — с тревогой заговорил он. — Тебя же отовсюду видно. Спрячься за кучей! Я оглянулся. За кучей вяло шевелилась желтоватая блестящая трясина. — Да-да! — закивал «лягушонок». — Прямо туда. Я вспомнил рекомендацию кавалер-мастера: брать пример со старожилов. Наверно, в этом был резон. Я сполз с облюбованной кучи и почувствовал, как болото обхватило мои ноги. — А не засосет? — Нет, — почему-то засмеялся боец. — Никто не засосет. Он отправился выбирать место для себя, а я задумался: «никто не засосет» — это достаточная гарантия безопасности? — Эй, новенький! — раздался из-за спины голос кавалер-мастера. — Как там тебя… — Пехотинец Беня, — отозвался я, содрогаясь от отвращения к собственной кличке. Надо будет узнать, нельзя ли ее поменять. — Беня… — Командир хмыкнул с высоты чужих плеч. — Если увидишь чего — просто крикни, понял? Других позови. Сам не стреляй, а то своих спалишь сдуру. Понял, нет? Я сдержанно кивнул. — И это еще… Вернешься на базу — волосы сними с лица. У тебя паста в рюкзаке есть. Я невольно потрогал щетину. После обезвоживания она росла медленно, но все же росла. «Лошадка» Шилу повез Рафина-Е дальше, а я подумал, что неплохо бы как-нибудь, проявляя чудеса героизма, вынести раненого кавалер-мастера из-под огня. Чтоб он не называл меня «эй, новенький» и не говорил, что я действую сдуру. Мое погружение в трясину тем временем остановилось на уровне пояса, за край гидрокостюма вода пока не затекала. Ноги уперлись во что-то плотное, и я чувствовал, как это плотное тихонько ходит вверх-вниз, словно дышит. Видимо, это было не дно, а слой перегнившей растительности. Я начал устраиваться, переступать с ноги на ногу, искать надежные опоры. Дождался того, что рыжий сосед сердито зашипел на меня: — Тихо! Не шевелись, замри. Сейчас всех змей и жуков сюда соберешь своим шумом. Я как стоял — так и застыл. Ни про каких жуков я, естественно, и не слышал. Мало нам кровожадных и подлых ивенков, так еще и жуки со змеями! Немедленно мне стало казаться, что кто-то тихонько шевелится у самых ног, обвивает, цепляет резиновые штанины острыми жвалами. Лучше бы он мне ничего не говорил! Я украдкой взглянул на соседа. Он устроился за небольшим гнилым стволом, став почти невидимым на фоне зеленой слизи. Он лежал, и я удивился, как он еще не промок до нитки. А может, и промок. Может, нужно промокнуть насквозь и обваляться в грязи, чтобы стать незаметным и выжить. — Эй, — тихо позвал я. Сосед тут же навел на меня свои широко расставленые глаза. Кивнул вопросительно. — Что делать теперь? — Ничего не делай. Гляди туда — и все. — И долго? Это на весь день, что ли? — Нет, не очень долго. Командующий кого-то встречает в порту. Как он уедет, так нас и отзовут. — Ладно. Как тебя зовут-то? — Нуй. — А я — Беня, — вздохнул я. — Да знаю… «Он знает. Все знают. Еще денек-другой, и сменить имя будет уже невозможно». * * * Довольно скоро меня начала одолевать хандра. Время шло, ничего не происходило, а желто-зеленая болотная страна была молчалива и однообразна. Откуда-то стала появляться уверенность, что эту гниющую зелень мне нюхать до конца жизни. Очень короткой, быть может, жизни. Сонная булькающая равнина сама по себе взгляд не радовала. Хотя и говорят, что в болотах есть своя красота, что даже ими можно любоваться. Я бы с удовольствием полюбовался из окна теплого сухого домика или хотя бы из машины. Но когда стоишь по пояс в грязи, а где-то рядом копошатся невидимые твари… Что тут говорить? Сначала я пытался себя убедить, что участвую в захватывающем приключении. Старый, в общем-то, прием. Допустим, едешь в поезде, скучно. Начинаешь играть с собственной фантазией — представлять, что это не поезд, а трюм старого сухогруза, который, например, перевозит на другой континент нелегальных эмигрантов. Или что ты везешь секретный микрочип, а за тобой охотится мафия. Такой тренинг помогает бороться с унылостью. Однако на этот раз моя фантазия меня предала. Почему-то стали представляться мозаики, много лет украшавшие стены нашей школы. Там мускулистые героические космонавты держали в руках какие-то кристаллы, а рядом не менее мускулистые колхозницы гордо увязывали снопы. Реально я был сейчас героическим космонавтом, однако ощущал себя колхозницей. Все получалось шиворот-навыворот — почему? Наверно, для любого ощущения нужен свой возраст. Было бы мне лет шестнадцать — с какой радостью плавал бы в этих болотах! Глаз бы не сводил с пузырьков и разводов на воде. Огнемет бы свой затискал до блеска. Но сейчас… Нет, в жизни уже был этап, когда я понял — ну не стать мне героем, хоть ты тресни. А сильных чувств ох как хотелось! И выход нашелся сам собой — творить! Искать чувства в самом себе, внутри, в душе — это точно такие же чувства. Только без физического напряжения, без риска, без выбитых зубов и без цинкового гроба на нежданном повороте судьбы. |