Онлайн книга «Научи меня умирать»
|
Потом переработанные впечатления выбрасываются обратно. В виде слов, воплей, жестов. Держать их в себе невозможно. Обычный процесс поглощения, переработки и избавления от остаточных продуктов. Информация выблевывается, впечатления испаряются с поверхности кожи, воспоминания выводятся с мочой. Польза чашки заключается в ее пустоте. Мы это хорошо знаем. И стремимся быстрее освободиться от продуктов переработки. Чтобы тут же заполнить себя снова. Мы боимся сидеть без дела. Боимся чего-то не успеть. Как будто можно успеть все. Как будто то, что мы успеем кому-нибудь нужно. Суета – смысл нашей жизни. Но суета везде разная. В парках с ней можно мириться. От впечатлений, полученных в парке, людей не пучит. Потому здесь более или менее спокойно. – Эй, – окликнула Вик. Я забыл, что она рядом. Потрясающее умение исчезать, находясь все время рядом. Причем без усилий. Все получалось само собой. Если долго молчать, люди попросту перестают тебя замечать. Перестань болтать – и станешь человеком-невидимкой. Окружающие замечают не нас, а наши реакции на них. Стоит никак не отреагировать на их поступки или слова, ты исчезнешь. – Эй, – повторила она. – Где это мы? – Это парк Ёёги. Вон храм Мэйдзи. Ты что, никогда здесь не была? – Была, конечно… Наверное. Не помню. Скорее всего, была. Только не помню ничего. – Как тебе удается стать невидимкой? – Кем-кем? Я сказал ей, что думал о невидимости. – Чушь, – фыркнула она. – Ну, чушь, так чушь. – Я с детства была такой невидимкой. Меня постоянно теряли. Не я терялась, а меня теряли. Понимаешь разницу? Я могла стоять рядом с матерью, в двух шагах, и она меня не видела. Озиралась и звала по имени. Мне каждый раз хотелось крикнуть: «Мама, я здесь!» Но почему-то я этого не делала. Ждала, пока мама меня заметит. Жутко, когда мать тебя не видит, хотя ты совсем рядом. Она и в комнате меня умудрялась потерять… Почему так было, как ты думаешь? – Я уже рассказал свою теорию. Ты решила, что это чушь. – А мне кажется, человек рождается невидимкой. Просто с возрастом он учится управлять своей невидимостью. Вот как я. Раньше я пропадала независимо от своего желания. Раз, – Вик щелкнула пальцами, – и меня нет, все ищут. А я стою и тихонько плачу. Мне страшно – а вдруг так и не найдут? Вдруг я останусь невидимой навсегда? Что мне тогда делать?.. Потом постепенно научилась исчезать, когда мне нужно. Иногда ведь и это нужно… – А сейчас? – Что сейчас? – Сейчас ты исчезла, потому что тебе было нужно? – Нет. Теперь, когда мне нужно, я становлюсь видимой. А так предпочитаю быть невидимкой. – Почему? – Будешь задавать много вопросов – опять исчезну, – сказала она без всякого выражения. Мне показалось, что она и вправду может исчезнуть по собственному желанию. Причем в прямом смысле. Стать невидимой. – Знаешь, ты тоже странный. – Да ну? – Серьезно. Я это еще тогда заметила, в магазине. Когда первый раз тебя увидела. Подумала: вот странный парень. Тебе разве никто не говорил, что ты странный? – Нет. С другой стороны, никто не говорил и что я нормальный. Я не очень-то схожусь с людьми. Во всяком случае, не настолько, чтобы говорить о таких вещах. – А тут и говорить нечего. Сразу видно. Ты ведь тоже невидимка. Да и вообще, – она опустила голову, – Все мы невидимки. – Ну это уж как-то слишком мрачно. – Ты хорошо знаешь своих соседей? Если из них кто-нибудь умрет, кто-нибудь одинокий, ты это сразу заметишь? Например, если умру я, меня хватятся самое раннее через неделю… В лавке напротив моего дома, где я обычно покупаю собу, подумают: «Что-то давно не видно той девчонки». Но будет ли кому до этого дело? Ну, нету и нету… А потом в газетах напишут: «По адресу такому-то найден труп девушки… Причина смерти выясняется… Тело обнаружили соседи, когда почувствовали подозрительный запах, и тут же позвонили в полицию…» – все в таком духе. И это если еще напишут, что вряд ли. Никакой ведь сенсации нет. Вот если бы я бросилась с крыши Токио-но То [5] … Да и тогда пошумели бы немного и все… Умер еще один человек-невидимка. Вик замолчала. У нее было такое лицо, будто она только что одним махом взлетела на последний этаж этого самого Токио-но То. На верхней губе выступили бисеринки пота. Плечи мелко подрагивали. Мне показалось, что она плачет. Но это была нервная дрожь. – Послушай, к чему эти разговоры? Ты ведь не собираешься умирать? Зачем… – начал было я. Но она остановилась, посмотрела мне в глаза и произнесла медленно и четко: – Именно это я и собираюсь сделать. Глава 3
– Именно это я и собираюсь сделать, – сказала Вик. Я отреагировал единственным доступным мне в этой ситуации способом. Глупо хмыкнул. – Нечего хмыкать. – Ты чем-то больна? – Нет. – Что же тогда? – Я решила умереть. Убить себя. Вот и все. Что тут непонятного? И опять этот взгляд. Удивление и упрек. – Непонятно, зачем. Ты влипла в какую-то историю? – Да нет, – она пожала плечами, будто я спросил, не болит ли у нее голова. – Люди не убивают себя просто так, без всякой причины. Это тебе не напиться. И не по магазинам пробежаться. – При чем тут магазины? – удивилась она. – Я так, к примеру… Короче, нужна веская причина. – Ты-то что в этом понимаешь? – Тебе любой скажет. Это же очевидно. – Ну и засунь это «очевидно» себе в задницу, – Вик зло пнула ногой камешек. – Вот ведь придурок! «Это очевидно», – передразнила она меня. – Перестань… – Это ты перестань. Если ничего не понимаешь, лучше помалкивай. – Просто хочу тебя понять, вот и все, – сказал я. Я не верил, что она говорит серьезно. Крик о помощи. Попытка привлечь к себе внимание. Желание перестать быть невидимкой. Все понятно. Одиночество. Кого-то оно толкает к проституткам, кого-то в клубы знакомств или клубы по интересам. Ну а кого-то – к таблеткам. Где-то я читал, что женщины пытаются покончить с собой в три раза чаще, чем мужчины. В три раза чаще их попытки заканчиваются пшиком. Мужчины берутся за дело реже, но почти всегда доводят его до конца. |