Онлайн книга «Научи его плохому, или Как растлить совершеннолетнего»
|
– Так вот я и решил доказать, что учения ваши дурные и бестолковые. Пошел в трапезную, спер…эээ, то есть взял двенадцать ножей, да и пошел в лес, искать пенек. – Но ведь пенек километров за десять от собора! – возопила я. – Что, так просто пошли и нашли этот пенек? – А то только Господь ведает, как я тут оказался, – степенно ответил Филарет. – Мне показалось, что недолго шел, а вот поди же ты… – Батюшка, – смиренно осведомилась я. – А вы скажите, как же вы кульбит – то делали? – Да никакого кульбита я не делал, – рассердился он. – Разбежался да и перепрыгнул. Лучше скажи – одежа где? – А то Господь только ведает, – огрызнулась я. – Могу предложить отцову рубашку и мою юбку. – ЧТО?!! – А больше нет ничего, – оправдывалась я. – Боже, да за что ты мне такое наказание послал? – нервно сокрушался батюшка. – Могу предложить либо юбку с рубашкой, либо голым в город возвращаться! – Господь повелел не облачаться в женскую одежду! – громыхнуло с полянки. – И от завета сего – не отступлю! – Эээ, батенька, да вы плохо знаете историю, – посочувствовала я. – Я уж маменьке своей как—то объясняла, что когда Господь такой закон устанавливал – женщины ходили в брючках, а мужчины в халатах. Так что юбку одеть вам – совсем не грех! Филарет подумал и со стоном душевным сказал: – Хорошо, дочь моя. Испытывает меня Господь, ой испытывает… Давай свою одежду. Я просунула тряпки между елок, села на мотоцикл и крикнула: – Отец! – Что, доча? – сонно отозвался он из-за деревьев. – Иди сюда, домой поедем. Папенька, пошатываясь, добрался до мотоцикла, взобрался сзади меня и тут же уронил голову на мое плечо и блаженно захрапел. – Батюшка? – позвала я. Тот вышел с полянки, и тут же замер. – Ну? – нетерпеливо вздохнула я, и тут мой взгляд упал на зеркальце на руле. Диакон Филарет застывшим взглядом пялился на мою обнаженную ногу… – Что, в ванной не насмотрелись? – нервно буркнула я, заливаясь краской до ушей. Бо-оже… Он же меня видел в ванной!! Гад! – Бесовское отродье, – скорбно выругался Филарет и полез сзади папеньки на сидение мотоцикла. И я только раскрыла рот на пятьдесят шесть сантиметров, чтобы возопить на всю ивановскую, что еще одно слово – и я завтра же пойду к его начальству. И расскажу, как он за мной в ванной подсматривал, пользуясь тем, что я думала, что в шкуре волчицы – женщина, как вдруг одумалась. «То—то и оно, что никто не поверит», – скорбно подтвердил внутренний голос. – Батюшка, – ровным голосом сказала я. – Будете обзываться – тут и оставлю. С Божьей помощью дорогу найдете. – Поехали, – недовольно пропыхтел он сзади. И мы поехали. Папенька храпел мне в ухо, а меня, чем ближе мы подъезжали к городу, тем сильнее беспокоил усатый гаишник. – А что, Святоша, делать—то будем? – вопила я, стараясь перекричать ветер. – Денег больше нет на штраф! Батюшка невнятно покряхтывал. – Смотри, – кричала я. – Волк – это не только мерзкий характер, но и ценный мех! Вот расплачусь тобой, если возьмет! – Я больше не волк! – обиженно донеслось сзади. – А ну, останови! Я свернула к обочине и выжидающе посмотрела на него: – Ну? А батюшка уже спрыгнул с сиденья, сбегал к канаве и вытащил большой детский мяч. Синенький, с красной полосочкой по центру. Правда – проколотый, сдутый, слегка грязный… Я с полминуты на него смотрела, после чего достала Святошин нож и от души похвалила: – Гений ты, батя! Филарет зарделся и воровато уставился мне на ногу. Я ловко шмякнула ему на макушку половину мячика, вторую напялила на себя, и перекрестилась: – Ну, батюшка, садись, да с Божьей помощью поедем – авось и в сумерках не заметит тот гаишник подмены. – Так ить родитель ваш без каски, – прогудел диакон. – Ты мячик еще один видишь? – Нет. – И я нет, – вздохнула я. – Вот и говорю – поехали, да с Божьей помощью… По дороге батюшка что – то бубнил, похоже, что молился, да видать, плохо. Ибо только мы подъехали к посту на въезде в город, как усатый гаишник тут же приветственно помахал нам жезлом. Ну что делать бедной сиротке? Подъехала я к нему, и сразу честно предупредила: – А денег нет, дяденька. Я же еще дома не была. Он осмотрел нашу троицу орлиным взглядом, и заметно подобрел: – Это хорошо, что вы каски все же надели. Очень хорошо, только отчего же вы мужику посередине каску не одели? А если авария? Ведь потом запчастей не соберете! Ладно руки – ноги, они срастутся, а голова новая вам не вырастет! А ведь каска – каска четыреста килограммов выдерживает! О, гляди, ща покажу! И гаишник со всей дури влепил палкой батюшке по темечку. Тот хрюкнул и сполз прямо на пыльный асфальт. – Что это с ним? – удивился дядька. – Уби-ил! – истошно завопила я, спихивая папика с плеча и кидаясь к Филарету. – Китайские у вас каски, что ли? – недоуменно почесал жезлом за ухом гаишник. – А если авария? – Батюшка, батюшка, ну очнитесь! – завывала я, баюкая голову Филарета на коленях. – А чего это он у вас в юбке? – приставал настырный гаишник. – А вы в эээ… – Шортики это! – рявкнула я. – Шортики, а не то, что вы подумали! – Да я разве против эээ… шортиков, – засмущался вдруг дядька. – Красиво очень. – Ну, если не против – так тащите аптечку! А то если он помрет – вам же отвечать! Гаишник внимательно вгляделся в мертвенно—бледное лицо диакона и занервничал: – Ага, сейчас, одна рука тут, другая нога там! Эх, руки бы китайцам оборвать, такие дрянные шлемы выпускают! Едва он скрылся в будочке, как Филарет открыл глаза, потерся щекой об мою ногу и деловито сказал: – Дочь моя, ну чего расшеперилась? Поехали, поехали, покуда Господь аспида увел! И когда через секунду мотоцикл понес нас к городу, я наконец – то осознала, что это – все. Что больше меня убивать никто не будет, преступники схвачены. Что все дома. Что все хвосты в этой истории подчищены. «Аминь», – усмехнулся голос. |