Книга Смесь бульдога с носорогом: Повесть, страница 16 – Маша Стрельцова

— Маруська, пой в другой комнате, я сплю.

— А убираться кто будет? Мне песня строить и жить помогает! — заявила та. — Я вот только пропылесошу тут и уйду.

Я застонала:

— Брысь на кухню пирожки печь! Дай поспать!

— Да пожалуйста, — оскорбилась Маруська. — Хотела как лучше.

Она хлопнула дверью, а я нахлобучила на ухо подушку и уснула сном младенца. Через часик встала как белый человек, умылась и поплелась на кухню. Маруська увидев меня, язвительно сощурилась:

— Барыня встать изволили?

— Отстань, юродивая! — прошипела я.

— А я, как вы и приказывали пирожков на завтрак вам нажарила, — сладко пропела она и кивнула на поднос с горой пирогов.

— Окстись, кто ж на завтрак пироги ест? — удивилась я.

— Я, — ответила Маруська, — я все ем. А ты что, воду родниковую?

— О! Спасибо что напомнила! Надо воду заказать сегодня!

— Еще воду я не покупала, — буркнула Маруська.

— Дело твое, — пожала я плечами, — здоровье твое, гробь.

Я залезла в буфет, сыпанула в керамическую мисочку мюслей, бросила горсть малины и лесной земляники и залила все это молоком. Расстелила на столе накрахмаленную льняную салфеточку и поставила на нее свой завтрак.

— Какая гадость, — сморщила нос Маруська. — Как ты это можешь есть.

— Да черт его знает, — я задумчиво повозила ложкой в мисочке. — Тут куча витаминов, микроэлементов и клетчатка.

— Ну ты даешь! А ты вкус — то за всем этим чувствуешь?

— Чувствую.

— И как он тебе?

— Витамины, микроэлементы и клетчатка, какой тут вкус, — слегка пожала я плечами. — Зато у меня нет прыщей, кожа у меня гораздо лучше чем несколько лет назад и я чувствую моральное удовлетворение!

— Ну и фиг с тобой, а вот я сейчас съем пирожок и почувствую от него удовлетворение! — фыркнула Маруська.

Я с тоской посмотрела, как она лопает пирожок, съела свои мюсли и потянулась за телефоном. Надо было решить насчет воды.

— Чистая вода «Кристалл», слушаю вас, — отозвался бодрый женский голос.

— Добрый день, мне бы водичку у вас заказать на дом.

— К сожалению, сегодня доставка по техническим причинам производиться не будет, — жизнерадостно чирикнул голос. — Но вы можете подъехать к нам в офис и приобрести воду здесь.

Я аж поперхнулась. Кристалловская вода продавалась в огромных бутылях по пятьдесят литров. Ко мне домой их заносила парочка бравых ребят, как же я одна — то поволоку?

Поразмыслив, я решила:

— Примите в таком случае на завтра заказ!

— К сожалению, мы в субботу и воскресение не работаем, — заявила мне девушка.

Я скосила глаза на циферблат часов, где в окошечке показывался день недели. Пятница! Вот тебе раз. Три дня без чистой воды я точно не выдержу.

— Маруська, а Маруська, — жалобно посмотрела я на нее.

— Ну? — подозрительно посмотрела она на меня, догадываясь, что я от нее что — то хочу.

— Маруська, ты со мной за водой не съездишь, а?

— А сама? — удивилась она.

— Я не дотащу, — еще жалобнее протянула я и указала на пустую бутыль.

— Е — моё! — прифигела Маруська, оценив размеры. — И ты что же, хочешь чтобы я ЭТО тащила???

— Марусь, я хочу чтобы ты мне помогла МНЕ это тащить. Одна точно не дотащу.

— Ладно, убогая, — со стоном вздохнула она. — Собирайся, поехали, куда тебя девать.

Обрадовавшись, я махом натянула джинсы, после вчерашнего ставшие шортами, топ, заплела косу и схватила пустую бутылку, их почему — то требовали назад.

— Готова, — отрапортовала я.

Бакс надрывно-многозначительно мявкнул.

— Да ладно, иди, выводи машину, я ему баксов свежих сама насыплю, — сказала Маруська, перехватив мой взгляд.

— Я тебя люблю! — облегченно воскликнула я. — Ключи около зеркала, запрешь квартиру.

После чего спустилась на лифте в гараж, вывела машину и остановилась около подъезда, поджидая Маруську.

Невидимые за кирпичной стеной, обрамлявшей парадный вход, бабульки как обычно сидели и балакали о своем, о девичьем. Я бы и не прислушивалась, если бы вдруг не прозвучала моя фамилия.

— Потёмкина — то из двенадцатой квартиры по миру пошла, слышали? — прошепелявила одна.

Потёмкина — это я, если кто не знает.

— Да ты что! — дружно ахнули ее товарки.

— Это которая тут Потёмкина? — переспросила одна.

— Да ходит тут, каланча одна, коса у нее длиннющая.

— Ааа, — вспомнила бабулька, — поняла я, бабоньки, про кого вы тута говорите. А что ж по миру — то пошла, она вроде вся из себя?

— Уж не знаю что у нее стряслось, а только служит она теперь дворничихой у нас! — радостно оповестила всех первая бабулька.

— Да ты что? — усомнился кто — то. — Она ж вон какая цаца, машина у нее ненашенская, и вообще.

— Истинный крест, сама вчера видела, как она тут метелкой махала! — уверила ее сплетница. — И вышла она не днем убирать, а ближе к темени, видно, людей стесняется. Правда на совесть убрала, я за ней присматривала с балкона, все чистенько смела, а потом шваброй двор вымыла, дядя Вася сроду плитки не мыл.

Тут я не выдержала. Ноги сами меня вынесли из машины, и я нарисовалась, фиг сотрешь, перед остолбеневшими бабульками.

— Добрый день, бабушки, — вежливо поздоровалась я. Бабки молча кивнули, глядя на меня, как кролик на удава. У всех на лбах была практически написана одна — единственная мысля — слышала я или нет.

— Бабушки, я к вам по делу, — похлопывая кончиком косы по коленкам, начала я. — Дядя Вася — то, дворник, уехал, и площадка перед домом вчера настолько была замусорена, что мне пришлось от важных дел отрываться, и убирать двор. Вы бы сходили в управление, дали там разгона, а?

— Ну можно, — неуверенно ответила одна, переглянувшись с остальными.

— Иначе, — продолжила я, — не остается ничего другого, как последовать моему примеру и установить дежурство поквартирно. Так сказать, своими силами. Каждому жильцу — по одному дню дежурства.

Бабки снова переглянулись, на этот раз гораздо тревожнее.

— Ты погоди пока, — в конце концов произнесла одна, — сейчас сходим в управление, решим. Если что, то день, второй двор и неубранный постоит, ничего не случится.

— Вы вроде из первой квартиры? — обратилась я к ней, узнав по голосу главную сплетницу. — Августа Никифоровна вас зовут?

— Ну? — настороженно посмотрела она на меня. Бабулька выглядела сегодня на редкость аристократично — легкий летний костюмчик, соломенная шляпка, гордая посадка головы.