Книга Вокруг себя был никто, страница 107 – Яков Шехтер

– Он сумасшедший! – вырвалось у меня.

– Конечно, – подтвердил Абай, забирая фотокарточку. – А с сумасшедшего, какой спрос? Работать не заставишь, в тюрьму за тунеядство не определишь. Псих ненормальный, и все дела.

– Спать пошли, – приказал Мирза и первым поднялся с бревен. Я ожидала развития событий, очередной сексуальной раскрутки, но ничего не произошло. Мирза положил меня рядом с собой, протянул руку и велел массировать. Через несколько минут я почувствовала, что он спит, но пальцы не разжала и так и заснула, держась за его ладонь.

Утром после завтрака Мирза объявил:

– Таня с Абай оставаться, Абай Таня лечить, Толик – со мной ходи.

Абай долго играл на свирели, а я сидела возле него, терпеливо ожидая лечения. Как станет проходить процедура, мне было уже ясно.

Абай отложил свирель и приглашающе махнул рукой:

– На что жалуемся?

Повинуясь жесту, я придвинулась ближе.

– Душа спит. Смотрю на верующих людей и завидую, хотела бы как они, да не могу. Словно цепями душа скована.

– Будем лечить, – деловито сказал |Абай. – Раздевайся.

Дальше все происходило будто с Мирзой, Абай явно копировал его манеру держаться: лечение больше походило на акт любви, чем факт подчинения, как у Игоря. В тот момент я действительно любила его, как вчера любила Мирзу, и такого наслаждения от соединения с любимым человеком больше в моей жизни никогда не случалось.

– Надеюсь, что это начало прекрасной дружбы, – произнес Абай, сползая с меня. – Чаю хочешь?

Не спеша, развалившись на одеялах, мы выпили два больших чайничка.

– Так ты, оказывается, шпион? – с улыбкой заметил Абай. – По пустыне бегаешь, людей пугаешь. Что ты там потеряла, признавайся?

– Да ничего я там не теряла, просто вдруг захотелось на один пригорок, подышать там воздухом.

– Сильно захотелось? – поинтересовался Абай.

– Очень сильно. И сама не знаю почему.

– Ну и как? Подышала?

– А никак. Думала, Аллах со мной разговаривать будет, но Он промолчал.

– Н-да, – Абай покачал головой, – н-да. Ты Кулибин, Ползунов, народный умелец. Самородок. Знаешь, куда ты бегала?

– Нет, откуда мне знать.

– Тот пригорок – тайное место силы. На него всегда уходит Мирзабай, когда хочет обратиться к покровительнице ордена – звезде «менкалинанан». Учеников туда приводят после специальной подготовки, а ты сразу рванула, как голодный за хлебом. Медитировать там пробовала?

–Да, – призналась я, – но совсем немного, несколько секунд.

– Твое счастье. Могла все чакры пережечь. Врачуй тебя потом до изнеможения. Даже за эти секунды ты себе всю систему расшатала. Лечить нужно.

– Опять? – спросила я.

– А что делать? – тоскливо заметил Абай. – Мирза приказал. Раздевайся...

–Тебе хоть приятно? – спросила я после, – или только приказ выполняешь.

Абай усмехнулся. На одеяле возле моих ног лежала выпавшая из его кармана фотография Йллы. Он подобрал ее и аккуратно засунул на место.

– Знаешь, как я познакомился с Йллой? Не знаешь, конечно. Тогда слушай. И мотай на ус.

Я тогда был совсем зеленым, самым молодым сотрудником в лаборатории Сысоева. Она просуществовала недолго, всего несколько лет, в ней изучали Джуну, Мессинга, и вообще всякие паранормальные явления, связанные с функционированием организма человека. Сам Сысоев, психолог, член академии наук, со мной разговаривал всего пару раз, кто я для него был, мальчишка, начинающий ученый. Но, видимо, впечатлился мужик, потому, что меня пригласил его зам, доктор наук и предложил поехать в командировку. В длительную командировку. Целью командировки было внедриться в закрытый суфийский орден, до сих пор действующий в Каракалпакии и выйти на скрытых Мастеров. Мое происхождение – я родился в Оше и прекрасно говорю по-туркменски, очень подходило для такой задачи. Я согласился. Со временем командировка превратилась из средства в цель, а мнение Мастеров стало куда более важным, чем мнение академика Сысоева. Возможно, я до сих пор числюсь в штате сотрудников Академии Наук, где-нибудь в списке лаборантов, но это для меня уже не имеет никакого значения.

Абай замолк.

«Мое отношение к нему не изменится, – подумала я, – но переводит приключение в совсем иной статус. Я снова оказываюсь в привычной атмосфере научного исследования, правда, под другим соусом и с иными ароматами».

Позже, спустя много лет, я точно выяснила, что никакой лаборатории не было и в помине, и Абай попросту врал, хорошо понимая, как это для меня важно. Вообще, почти все, рассказанное им, на поверку оказалось вымыслом, но тогда, в сакле Мирзабая, я верила каждому его слову.

– Несколько месяцев я мыкался по базарам Нукуса и Бируни в поисках дервишей, целые дни просиживал возле мазара Султан-бобо, даже ночевал прямо на земле, укрывшись старым ковром, но безрезультатно. Никто не хотел со мной разговаривать, дальше общих фраз и приветствий дело не шло. Йллу я выделил сразу, его маска сумасшедшего показалась мне напускной. Он то появлялся у мазара, то исчезал на несколько дней. От моих попыток завести разговор Йлла уклонялся, начиная орать бессмыслицу, и размахивая руками, словно ветряная мельница.

В одну из ночей, когда я дрожал под ковром, пытаясь согреться, он возник из темноты и опустился на землю рядом со мной.

– Кто тебя послал? – спросил он совершенно нормальным голосом.

– Аллах, – ответил я, и это была абсолютная правда.

– Чего ты ищешь?

– Аллаха.

–Знаешь, к кому ты пришел?

– К суфиям Менкалинанан.

– К чему ты готов?

– Ко всему.

– Пошли.

Мы вышли на кладбище и там, прямо на могильных плитах, в окружении кукол, Йлла приказал мне снять штаны, встать на колени и принять его так, как женщина принимает мужчину. Он «качал» меня очень долго, от боли и унижения слезы катились по моему лицу. Я глядел на звездное небо над головой и думал, за каким чертом меня понесло на поиски приключений, преподавал бы себе детям русский язык и литературу, женился бы на хорошей девушке, приходил бы домой после работы, отдыхать в кругу семьи. А вместо тихого счастья семейной жизни меня «качает» на кладбище дикий дервиш, и чем все кончится – никто не знает.

Наконец Йлла кончил и велел мне подниматься.

–Э, нет, – разозлился я, – теперь ты свою задницу подставляй.

Йлла подумал несколько минут, поднял халат и тоже встал на колени. Я долго не мог заставить свой организм отреагировать соответствующим образом, и когда все-таки удалось, налетел на Йллу со злостью обиженного школьника. Сейчас мне смешно об этом вспоминать, но что было – то было.